Большие маневры. Михаил Серегин

Целая наука.

      Дед недолго мялся и показал солдатам свою собственную установку по перегонке нефтяных отходов в горючку.

      – Мало получается, – сетовал он, указывая на бочку, опутанную вольфрамовой нитью. – Вот греешь ее, а ведь надо, чтоб точно-точно жар держать, до полградуса! А до полградуса не выходит, потому как на улице в доме-то бабка ругается моя, если я начинаю коптить. Только свежий воздух ей нужен. А выдержать-то точно не удается. Но мой «Москвич» все проглатывает!

      – И какой же выход? – с интересом лейтенант смотрел на вьющийся змеевик, один конец которого был впаян в бочку, а другой – заправлен в узкое горлышко бутылки.

      – Да ну как, – дед помялся. – Вот литр этой дряни зальешь, и с него только можно граммов сто бензина получить. Это ж все отработанное уже, никому не нужное. Это я уж так. Там ведь и вода, и мазут. В основном же все повыпаривалось, так, по мелочи выходит. Дед, можно сказать, балуется.

      – Это что получается, бочку столитровую ты набираешь, да? И с нее получаешь аккуратно десять литров?

      – Да, все так! Вот дедушка сходит десять раз с двумя ведерками к озеру, сольет их к себе в багажничек, там у меня емкость уже приспособлена, приедет сюда, перельет – и через день у него двадцать литров бензинчика. А разве плохо? Я ведь на пенсии. Бизнеса с этого никакого, а для себя можно.

      Лейтенант разглядывал градусник, торчащий из бочки, и дул губы:

      – А куда ж остальное деваешь?

      – Хе, – старик ухмыльнулся, – а для остального у меня печка. Если мне вот надо баньку стопить или дом зимой обогреть, думаешь, углем топлю или дровами? Не-ет, сынок, мазутом! И жил я, и не думал, что когда-нибудь закончится лужа-то моя...

      Пока лейтенант выяснял, каким образом регулируется температура нагрева исходной смеси, Валетов и компания стояли, облокотившись на четырехкубовую бочку, и рассматривали ухоженный двор деда.

      – А дед-то жирует, – глядя на розы, сообщил свое мнение Резинкин.

      – Да, – Валетов достал сигарету, отобрал у Резины коробок спичек, чиркнул, закурил и лихо выбросил непотушенную спичку в бочку. – А чего ему не жировать? Он, видишь, кулак! Если он бензином торгует, то у него денег немерено.

      – Да ну, – отмахнулся Простаков. – Какие тут с этого деньги?

      – Да ты чего! – вытаращил глаза Валетов. – Он со своей установкой, наверное, сто литров в день гонит. Это круче, чем на самогоне.

      – Сто литров, – не поверил Леха, – не может быть.

      К солдатам пришаркал дед и следом за ним Мудрецкий.

      – А вот, лейтенант, гляди. Вот это вот та самая бочка, в которой я мазут и храню.

      Прежде чем Валетов позволил собственным глазам вылезти на лоб, он инстинктивно пригнул башку. Огромная ладонь просвистела у него над теменем и хлопнула по железке.

      – Ты, придурок, мать твою! – заорал Резинкин, отскакивая от бочки.

      – Что такое? – не понял лейтенант.

      – Да он туда незатушенную спичку выкинул!!!

      – А-а! – закричал дед и понесся прочь от возможного эпицентра