Дочь дракона. Диана Хант

Глупо хихикнув напоследок, Сонька прошлепала к той двери, что ведет в бассейн.

      Я выдохнула. Теперь дождаться, когда таким же способом свалит обладатель низкого мелодичного голоса, и можно приступать к водным процедурам. А там, глядишь, и дверь в раздевалку, которую кто-то по ошибке защелкнул, откроют…

      Стоило двери, что ведет в бассейн, хлопнуть, я затаила дыхание.

      В обладателе голоса я узнала Славика Гадаева, дружка Попова. Точнее, это Попов дружок Гадаева, правильнее сказать, прихвостень.

      Не далее, чем вчера я в очередной раз отвергла домогательства Гадаева. В грубой, даже очень грубой форме.

      Потирая ушибленную челюсть, Гадаев пообещал, что, мол, скоро встретимся и поговорим иначе, на что я многообещающе рассмеялась и издевательски протянула, что если ему мало, могу повторить прямо сейчас, зачем же ждать новой встречи. Гадаев сузил глаза, гаденько ухмыляясь и сообщил, что есть блюда, которые принято подавать холодными. Я же сказала, что если он месть имеет ввиду, то могу обеспечить вывих челюсти, если приблизится еще на шаг, путь стынет дольше…

      Но вчера Гадаев подловил меня в опустевшей аудитории после экзамена. Ввиду раскрытого окна и раскатистого дуба на уровне второго этажа, я чувствовала себя более уверенно, чем сейчас, когда оказалась запертой со своим врагом в душевой.

      Надо отметить, что Гадаев и Усольцева идеально подобрали время для свидания: тренировки мастера Горо обычно сопровождаются аншлагом от начала и до конца. Я же ухромала пораньше, потому что у меня еще один факультатив, по стрельбе из лука…

      Из размышлений вытянул звук шагов.

      Затаила дыхание и взмолилась про себя, чтобы поскорей уже Гадаев отсчитывал и уматывал вслед за Усольцевой.

      Дверца в кабинку с треском распахнулась.

      – Ну что, недотрога Белоснежка, допрыгалась? А я предупреждал, что скоро увидимся и поговорим. Но уже на моих условиях.

      Гадаев стоял абсолютно голый, играя мускулами на груди. Кубики пресса не успели высохнуть.

      Я сглотнула, когда из-за поворота вышли Попов с Ушловым. На лицах отвратительные ухмылки. Взгляды так и раздевают, то есть оставляют без полотенца…

      Сердце ухнуло в пятки, когда поняла, что это с самого начала был их план… И подколки Попова во время тренировки, и дебильный смех Ушлова, и даже перепихон Гадаева с этой дурочкой Усольцевой в кабинке перед моим приходом…

      Дело в том, что с этой троицей меня связывают не самые приятные воспоминания.

      Этим девушки просто не отказывают.

      Боятся.

      А я отказала. На свою беду. Всем троим.

      В грубой, очень грубой форме.

      – Я всем расскажу, – стараясь, чтобы голос не дрожал, сказала я. – Вылетите отсюда, как сопли в платочек. И долетите до колонии строгого режима. Будете там любовничками.

      К моему ужасу, троица переглянулась и нагло заржала.

      – Не посмеешь. Ты ведь дорожишь своей репутацией, как и своей невинностью. Тебя ведь даже ни с кем целующейся не заметили! – нарочито растягивая слова, произнес