Колыма ты моя, Колыма. Михаил Серегин

в фургоне почувствовался отчетливый запах, говорящий о том, что у кого-то тут барахлит желудок, на лице Колымы промелькнула довольная усмешка. Если бы кто-нибудь из охранников посмотрел на него в этот момент, у него появился бы хороший повод призадуматься. Но ни тот, ни другой «рекс» сейчас не обращали на зэков никакого внимания. Слишком уж они были заняты своими проблемами.

      – Ядрена вошь… – проворчал один из конвоиров. – Консервы нам сегодня, что ли, несвежие дали? Санек, у тебя брюхо не болит?

      – Болеть не болит, но в сортир хочется охрененно, – отозвался второй вертухай.

      – Ага, вот и мне тоже.

      Еще пару минут оба «рекса» сидели молча, все больше и больше ерзая на местах, а потом первый снова не выдержал:

      – Санек, давай с прапором свяжемся! Пусть тормознет, а то ведь я прямо здесь обосрусь!

      – Не положено, сам ведь знаешь.

      – Да фигня! Начальства нет, кто узнает? Сам, что ли, не хочешь?! Тормознем на пять минут, сгоняем до кустов – и дальше поедем.

      На лице второго охранника отразилась нешуточная внутренняя борьба, но, прежде чем он успел что-то ответить, двигатель автозака неожиданно чихнул, взревел громче, но захлебнулся, на секунду смолк совсем, а потом заработал, но как-то надрывно, с перебоями. Фургон поехал медленнее.

      – Что за хрень? – недоуменно проговорил тот вертухай, которого напарник называл Саньком.

      – Сломались, кажись, – почти с радостью в голосе отозвался первый. – Слушай, раз такое дело, точно надо смотаться до кустов. Свяжись с прапором – пусть остановит машину, посмотрит с водилой, что с ней такое. А мы пока в кусты сгоняем.

      – Ладно… – Охранник достал из нагрудного кармана рацию. – Но выходить будем по одному. И я первый.

      – Да что ты… – начал второй охранник, но Санек жестом заставил того замолчать и заговорил в рацию:

      – Товарищ прапорщик, разрешите обратиться.

      – Что такое? – раздался из динамика хриплый недовольный голос.

      – Остановите ненадолго машину, нам с Коробовым в кусты очень надо.

      – А что у вас там такое? – донесся из динамика рации хриплый голос.

      – Желудки прихватило здорово. Наверное, тушенка несвежая утром попалась. Остановите – вы пока посмотрите, что с двигателем случилось.

      Старший конвоя некоторое время молчал, а потом отозвался:

      – Ладно. Но в кусты бегать быстро, и по очереди. Одних зэков не оставляйте.

      Вообще-то и это было нарушением устава. По правилам, конвоир ни на секунду не должен оставаться один с этапируемыми уголовниками. Отошедшего должен подменить старший конвоя. Но, разумеется, в отсутствие начальства вертухаи придерживались уставных правил не очень строго. Как только прапорщик закончил говорить, Санек сунул рацию на место и мгновенно вылетел из фургона.

      – Только быстрей давай, – жалобно проныл ему в спину оставшийся в фургоне «рекс». Ему, видно, было уже совсем невмоготу, он уже не мог стоять на месте,