Синдром войны. Александр Тамоников

здание администрации, группа стала рассредоточиваться. Четверо с Кульчием свернули в переулок, чтобы зайти с тыла. Еще трое ушли в левый проход вдоль забора механических мастерских, припустили бегом, чтобы обойти квартал и взять под контроль западный вход.

      За сто метров до цели Алексей увел с дороги остальных. Люди по одному перебирались на участок через проломленный забор, брели по грядкам, засыпанным снегом. Чертыхался Бобрик – он чуть не провалился в пустую бочку, врытую в землю.

      В шесть сорок Бобрик с Архиповым первыми проникли в дом, где находился наблюдатель.

      – Шанько, не стреляй, это мы.

      Заворочалась груда одеял под подоконником. Шанько неплохо устроился. На подоконнике лежали «АКС», десантный нож с зазубренным обушком и пара гранат.

      «От кого обороняться собрался?» – мелькнула мысль у командира.

      Сам боец сидел на стуле, укутанный как гриппозный больной. Судя по воспаленным глазам, он за всю ночь их ни разу не закрыл. При появлении своих Шанько стал подниматься, сбрасывать одеяла.

      – Ты просто гигант, Ян! – протянул Бобрик. – Сидишь тут как привязанный. Терпеливый ты парень.

      – Там, где кончается терпение, начинается выносливость, – блеснул Гуляев цитатой из Конфуция.

      – А что ему тут делать – хороводы водить? – проговорил Архипов.

      – Докладывай, Ян. – Стригун кивнул на окно. – Ще не вмерла?

      – Нет еще. – Шанько покачал головой.

      – Ничего, подождем, – сказал Бобрик, занимая позицию на опустевшем стуле.

      В доме было не холодно, во всяком случае, сквозняки не чувствовались. Предательски поскрипывали половицы. Из окна открывался отличный вид на фасад здания поселковой администрации. Снегопад прекратился. До объекта не больше ста метров открытого пространства, заваленного снегом и мусором.

      Из ночной хмари выплывала продолговатая кирпичная постройка с утолщенной центральной частью и двумя крыльями. Архитектор явно не заморачивался. Один этаж, островерхая крыша, небольшое слуховое оконце на чердаке над крыльцом, не отличавшимся помпезностью. Рядом с ним стояли какие-то покосившиеся стенды, справа притулились две боевые машины десанта.

      На крыльце пританцовывал часовой. Даже издали было видно, как он заразительно зевает.

      – Рейхстаг, блин! – мрачно проговорил Архипов.

      – Все тихо, командир, – глухо вымолвил Шанько. – Когда я заступил, эти твари еще возились, таскали в здание какие-то ящики, скрученные одеяла. Огоньки по комнатам бегали. По чердаку кто-то лазил. Потом угомонились. И вот что интересно, командир. В западном крыле их точно не было. – Шанько показал пальцем на левую сторону здания. – Во всяком случае, с фонарями не шастали. Все в восточной части. Там, похоже, несколько отдельных помещений. А вот за северную сторону не скажу, не знаю.

      – Часовой один?

      – Нет, их двое.

      Только он это сказал, как из-за восточного угла показался еще один военнослужащий. Высокий плечистый парень широко зевнул, сделал несколько разминающих