Покоя больше нет. Стрела бога. Чинуа Ачебе

с закрытыми глазами, – как вызвалась Мэри, одна из самых ревностных христианок Умуофии и близкая подруга матери Оби, Ханны Оконкво. Она хотя и жила далеко от церкви – в трех милях, а то и больше, – никогда не пропускала утренние молитвы, которые пастор начинал очень рано.

      И в разгар сезона дождей, и в студеный харматан Мэри непременно была в церкви. Иногда приходила на час раньше, экономя керосин, гасила лампу и устраивалась спать на длинных земляных сиденьях.

      – О, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова, – завела она, – Начало и Конец. Без Тебя не сможем мы ничего. Великой реки недостанет, дабы омыть Тебе руки. У Тебя ямс, и у Тебя нож; не сможем мы ничего съесть, если Ты не отделишь нам немного. Мы подобны уткам в глазах Твоих. Детям малым подобны, что во время купания мочат только живот, оставляя спину сухой…

      Мэри говорила и говорила, разматывая притчу за притчей, нанизывая образ на образ, и, дойдя наконец до события, по поводу которого все собрались, остановилась на нем очень подробно, как оно того заслуживало, в числе прочего изложив историю сына своей подруги, отправлявшегося в края, где он должен завершить учебу. Когда Мэри закончила, собравшиеся принялись моргать и протирать глаза, в очередной раз привыкая к вечернему свету.

      Все разместились на длинных деревянных скамьях, принесенных из школы. Перед председателем стоял небольшой столик. Сбоку от него, в школьном пиджаке и белых брюках сидел Оби.

      С кухни вышли два великана, полусогнутые под весом гигантского железного котла с рисом. Позже принесли еще один котел. Потом две молодые женщины внесли кипящую кастрюлю с тушеным мясом – с пылу с жару. Затем появились еще бочонки с пальмовым вином, а также стопка тарелок и груда ложек, хранившихся в церкви для использования прихожанами на свадьбах, крестинах и поминках.

      Мистер Исаак Оконкво произнес короткую речь, предложив гостям «этот маленький кола». По меркам Умуофии Оконкво был состоятельным человеком. Двадцать пять лет он преподавал Закон Божий в миссионерском обществе и получал пенсию, составлявшую двадцать пять фунтов в год. Он первым построил в Умуофии «цинковый» дом. Поэтому все ожидали, что будет пир. Но никто не мог представить такого размаха, даже у Оконкво, который славился своей щедростью, порой граничащей с неосмотрительностью. Всякий раз, когда жена корила его за расточительность, он отвечал, что человек, живущий на берегах Нигера, не станет мыть руки слюной – любимая присказка его отца. Странно, он отверг все, связанное с отцом, кроме этой единственной присказки. Может, просто забыл, что отец частенько ее повторял.

      В конце праздника пастор произнес еще одну длинную речь. Он поблагодарил Оконкво за роскошный пир, такой не устраивают в наше время и на свадьбах.

      Мистер Икеди приехал в Умуофию из небольшого городка и мог рассказать собравшимся, как захирели в городах свадебные застолья, с тех пор как изобрели пригласительные билеты. Многие слушатели с сомнением присвистнули,