Страна Арманьяк. Бастард. Александр Башибузук

Брюса…

      – Говори, – приказал я.

      Как все интересно… сейчас он окажется прынцем в изгнании. Средневековье, ёптыть.

      – Я из великого клана Логанов… – прокашлявшись, начал повествовать Уильям. – Воины нашего клана – сподвижники Роберта Брюса, законного кинга Скоттии. Двое из нас сопровождали Черного Дугласа, когда он вез сердце короля в Святую Землю, и погибли, покрыв клан славой. Мой предок был шерифом Ланарка, получил эти земли от самого Брюса и был повешен тираном Эдуардом Карнарвонским, мужеложцем и содомитом, пусть горит его душа в аду…

      – Это, конечно, все впечатляюще… – прервал я Логана. Плеснул ему еще вина в ладони и приказал: – Давай эти истории оставим на потом. Ближе к делу.

      – Это же история нашего рода… – попытался возмутиться шотландец, но, увидев мое недовольное лицо, поспешил продолжить: – Моя семья – лэрды, входящие в клан Логанов…

      – Что такое лэрд?

      – Мы землевладельцы… ну… нетитулованные дворяне. – Уильям немного смутился. – Но лэрды также заседают в палате лордов в одном помещении…

      – Короче!

      – Нас прокляли, и дела семьи покатились под гору. Жены перестали родить мальчиков, посевы не всходили, на скот напал падеж. Мужей наших поражало безумие, они стали предаваться непотребному…

      – Ты меня уже достал…

      – В общем, меня во искупление грехов рода отправили в монастырь…

      – Так ты монах? – Я расхохотался.

      Вот ну никак не похож этот громила на монашка. Все что угодно, только не это.

      – Был… – мрачно насупился Уильям. – Доминиканцем.

      – И сбежал?

      – Сбежал.

      – От чего? Не по нраву епитимьи и палка настоятеля? Девок непотребных захотелось? – ехидно поинтересовался у шотландца.

      Ну от чего еще можно сбежать из монастыря; по мне, так только по этим причинам.

      – Поспорил…

      – Я тебя сейчас кинжалом ткну, rojai bistree… – Последние слова у меня вырвались по-русски, и я невольно осекся… так и спалиться можно.

      – Меня перевели в аббатство Сен-Север во Францию переписчиком летописей, так как я грамоте и искусству писания образов обучен. А там я поспорил с настоятелем по поводу некоторых теологических определений Фомы Аквинского.

      – Убил? – догадался я.

      – Нет… – тяжко вздохнул Уильям. – Связал и порол вервием… А что? Он поносил меня и сквернословил, не признавая очевидные догматы.

      – Ой, не могу… – чуть не задохнулся от хохота.

      Это же надо… теологический диспут с насилием… ну, красавчик.

      Отхохотав, налил ему еще вина и дал хлеба.

      – Продолжай, парень, ты мне уже нравишься.

      – Закрыли меня в монастырскую темницу на месяц, наложили епитимью. Обязали носить вериги семифунтовые и уязвлять плоть голодом и плетью… Ну, и сбежал я… Пробирался ночами до Арагона, хотел наняться воевать с маврами. По пути подрядился расписать базилику в соборе Святой