Самое ужасное путешествие. Эпсли Черри-Гаррард

и направились к этому мысу в полной уверенности, что кромка льдов повернет к западу от него. Но, к нашему удивлению, мы прошли мимо мыса по чистой воде, местами покрытой снежурой. Прошли мимо мысов Ройдс и Барни, миновали ледник на южной стороне последнего, обогнули и прошли, наконец, остров Инаксессибл, продвинувшись на добрые три километра к югу от мыса Ройдс. Судномогло бы пройти и дальше, но снежура начала густеть. К тому же удобного места для зимовки не было ближе мыса Армитедж[48]. Никогда в этом проливе не видел я ледяного покрова в таком состоянии или берег столь свободным от снега. Эти факты, взятые вместе с необычно высокой температурой воздуха, привели меня к заключению, что лето было очень теплое. Выбор мест для зимовки большой: один из маленьких островков, берег Ледникового языка. Но мне прежде всего хотелось выбрать такое место, которое было бы нелегко отрезать от Барьера. Мысль моя остановилась на мысе, который мы, бывало, называли мысом Скьюа. Он остался позади нас и отделялся от нашей прежней стоянки двумя глубокими бухтами по обе стороны Ледникового языка. Я полагал, что эти бухты останутся замерзшими до поздней поры и что, когда они снова замерзнут, лед на них быстро окрепнет. Я созвал совет и предложил на обсуждение следующие предложения: зимовать на Ледниковом языке или идти к западу. Я лично был за последнее предложение, и, действительно, оно по обсуждении найдено явно заслуживающим предпочтения. Итак, мы вернулись обратно, обогнули остров Инаксессибл и на всех парах направились к крепкому льду у мыса. Пробив тонкий лед, окаймлявший большую прочную льдину, судно в двух с половиной километрах от берега тяжело ударилось о крепкий лед бухты. Тут были и путь к мысу, и пристань для выгрузки. Мы поставили судно на ледовые якоря»[11].

      Скотт, Уилсон и Эванс отправились по морскому льду осматривать местность, но вскоре вернулись. Они нашли превосходное место для дома: на возвышенном берегу, полого спускающемся к морю, в северной части мыса, что перед нами; его нарекли мысом Эванс, в честь нашего старшего офицера. Тут же приступили к разгрузке.

      Прежде всего выгрузили двое моторных саней, занимавших так много места на палубе. Несмотря на то что над ними и рядом прокатились сотни тонн морской воды, они «вышли из ящиков такими чистыми и свежими, точно накануне были упакованы»[11]. В тот же день они уже были на ходу.

      Мы заранее приготовили клеть для пони – они были следующими на очереди, – но чтобы заманить их в нее, потребовался весь опыт Отса, все его искусство убеждения. Прошло немного времени – и все семнадцать пони были на льдине, катались по снегу и лягались от радости. Их отвели на берег и тщательно привязали к веревке на снежном склоне в стороне от пляжа – чтобы они не ели песок. Шеклтон в течение месяца после прибытия потерял четырех из восьми лошадей. Они были привязаны на каменистом участке мыса Ройдс и жевали песок, соблазненные его соленым запахом. Четвертый пони погиб, наевшись стружек, в которые были запакованы химикаты. Не то чтобы они испытывали голод, просто эти маньчжурские

48

Мыс Армитедж – крайняя южная точка острова, на одном из небольших выступов которого – на мысе Хат – в 12 милях от мыса Армитедж стояла хижина экспедиции «Дисковери». – Э. Ч.-Г.