Трагедия. Комедия (сборник). Борис Акунин

наступил дневных аудиенций.

      Прикажете начать?

      Король и королева отскакивают друг от друга, Гертруда поправляет прическу и воротник платья.

      Клавдий:

      Да-да, зовите.

      Кто первый?

      Голос придворного:

      Розенкранц и Гильденстерн,

      Что вызваны письмом из Витенберга.

      На сцену вываливается Гильденстерн, растягивается во весь рост.

      Гильденстерн:

      Скотина, подлая скотина!

      Ну, поквитаюсь я с тобой.

      Встает, отряхивается.

      В зал важно входит Розенкранц, церемонно раскланивается.

      Розенкранц:

      Простите, сир, и вы, миледи,

      Невежу этого. А ты,

      Приятель, знай, что государя

      «Скотиной» называть нельзя.

      Гильденстерн:

      Он врет! Не к вам я обратился!

      Он ножку мне подставил, гад!

      Розенкранц:

      Единственно для поученья:

      Чтоб впредь, к монарху заходя,

      Смотрел ты скромненько под ноги,

      А не лупился, как баран.

      Клавдий:

      Я вижу, Розенкранц и Гильденстерн –

      По-прежнему задорные щенята.

      Сухарь науки впрок вам не пошел,

      Не затупил молочных ваших зубок.

      Гильденстерн:

      По правде молвить, мы не слишком

      Штаны просиживали там.

      Розенкранц:

      Просиживали, но в трактире.

      Гильденстерн:

      В трактире или в бардаке.

      Розенкранц:

      Нет, в бардаке мы их снимали.

      Прошу прощения, мадам,

      Но истина всего дороже.

      Гертруда (смеясь):

      Ах, сорванцы, от вашей трескотни

      Рябит в глазах, закладывает уши,

      А между тем, вас вызвали сюда

      Для важного, нешуточного дела.

      Розенкранц:

      Ошибка вышла. Не шутя

      Мы дел не делаем, увольте.

      У нас зануда есть один,

      Гораций некий, вот его бы

      И звали, коли есть нужда.

      Гильденстерн:

      Гораций вовсе не зануда,

      Я раз завел с ним разговор –

      Ей-богу, он отличный малый,

      Везде бывал, всё повидал,

      Дурак лишь, что вина не пьет.

      Розенкранц:

      Ну да, ты выпить не дурак,

      А он дурак, сие логично.

      Клавдий:

      Гораций? Уж не тот ли человек,

      Что нынче с нашим сыном неразлучен?

      С тех пор, как эта дружба началась,

      Наш сын, а ваш приятель, юный Гамлет,

      Переменился так, что не узнать.

      Куда девалась прежняя веселость?

      Проделки, выходки, чудачества его

      Утратили оттенок остроумья,

      Исполнены угрюмости и злобы.

      Принц был и прежде дерзок и норовист,

      Теперь же он границу перешел,

      Что отделяет странность от безумья.

      Разительная