Имя шторма. Марина Суржевская

Шторм, и я ощутила, как отпускает сжавшееся сердце.

      Старик удивленно встрепенулся, заморгал быстро-быстро. Не веря, оглянулся на притихших разбойников. Словно боялся, что слова Шторма ему просто почудились. И пока шел к лавке, где ему поставили тарелку с горячей едой, все оглядывался на светловолосого ильха. Оглядывался и оглядывался.

      Рябой конухм недовольно скривился, но ничего не сказал.

      Сам Шторм на старика уже не смотрел, снова сосредоточив свое внимание на горячем взваре.

      – А за эту находку ты заплатишь два десятка щепотей, конухм! – хлопнул в ладоши Верман, и его подручный дернул плащ с женской фигурки.

      Ильхи слаженно ахнули. А дева гордо выпрямилась, окинув восторженных мужчин надменным взглядом. Я понимала их чувства, пленница оказалась хороша. Высокая и статная, с красивыми манящими формами, белоснежной кожей и голубыми глазами. Самым удивительным в ее облике были волосы, напоминающие снежную лавину. Соблазнительную фигуру выгодно облегало тонкое платье. Слишком тонкое, на мой взгляд.

      В отличие от грязных и побитых мужчин, деву нарядили в расшитый шелк и тщательно причесали, чтобы подороже продать ее красоту.

      – Хороша находка? – Верман прищелкнул языком. – За такую находку не жалко и тридцать щепотей, так, конухм? Но я прошу лишь двадцать! Потому что ценю дружбу с хозяином Последнего берега! А другой на моем месте потребовал бы за деву не меньше пригоршни пепла! Ты только посмотри на эту красоту! Даже звенящие башни Варисфольда не видели девы прекраснее!

      Конухм поддался вперед, черные угли глаз загорелись предвкушением. Даже мне было видно, что он готов согласиться, а тянет лишь для того, чтобы сбить цену.

      Шторм поднял голову, но я не увидела на его лице ни одной эмоции.

      – На ней нет знака. За что ее наказали? – бесцветно спросил он.

      И Верман заметно поскучнел.

      – Да за глупость… ну что могла натворить такая милая дева… А то, что без знака – к лучшему, Шторм! Чистая она!

      – Чистая? А может, просто пожалели красивое личико? Чтобы не входила в незримый мир с выжженной на щеке печатью?