Под тенью Сатурна. Мужские психические травмы и их исцеление. Джеймс Холлис

голод из-за недостатка мудрых старейшин в нашем обществе, мы можем приблизиться к тому, чтобы стать родителями для самих себя.

      На каждом из нас лежит бремя ролей и ожиданий, представляющее собой тень Сатурна. Мы можем продолжать ненавидеть и ругать «их» – тех, кто таинственным образом «изобрел» и узаконил такую жизнь, но это ничего не изменит. Мы больше не можем ждать, что изменения произойдут под воздействием внешних условий, например в процессе участия в мужских движениях; мы должны измениться сами и сделать это индивидуально. Все изменения начинаются изнутри, но мы, мужчины, всегда сталкиваемся с неприятностями, интериоризируя свои переживания. Поэтому задача оказывается трудной, но все равно лучше решать ее, чем навсегда остаться под тенью Сатурна.

      Глава 2

      Дракон ужасен: внутренняя фемининность и реальная женщина

      Древние греки считали Эроса самым старым и одновременно самым юным из богов, который находится у истоков всего сущего и в то же время всегда оказывается непредсказуемым и вездесущим. Когда Эрос подавлен и загнан в подполье, он приходит в ярость и становится неистовым и жестоким. Свободный же Эрос, которому никто не мешает, возводит соборы и пишет симфонии. Мы слишком сузили сферу влияния этого бога, сведя ее только к сексуальным отношениям. Разумеется, Эрос присутствует в сексуальности, но на наши поступки оказывают влияние силы гораздо более глубокие, чем секс, более длительные, чем любовь, и более таинственные, чем влюбленность.

      Наверное, именно в поэзии лучше всего выражается то, что Блейк назвал «очертаниями желаний»[28]. И, пожалуй, ни один из современных поэтов не трогает нас так глубоко, как Райнер Мария Рильке. В третьей «Дуинской элегии» Рильке описывает мрак, существующий в душе мужчины, используя образ «бога рек кровавых, несущего тайную вину»:

      …Он им предавался. Любил их.

      Внутренний мир свой любил, сокровенные дебри,

      Девственный лес, где среди бурелома немого

      Сердце его зеленело. Любил. Покидал, отправлялся

      По своим же корням к могучим истокам,

      Где крохотное рожденье его пережито уже.

      В древнюю кровь он, влюбленный, нырял, погружался

      В бездну, где жуть залегла, пожравшая предков. Любое

      Страшилище знало его и встречало, приветливо щурясь.

      Да, жуть улыбалась. И редко

      Улыбалась так нежно ты, мать! Как он мог

      Не любить ее, если она улыбалась. Он прежде,

      Чем тебя, полюбил ее, ибо, когда его ты носила,

      Она растворилась уже во влаге, где плавал зародыш.

      Ведь мы – не цветы. Не одним-единственным годом

      Нам любить суждено. Набухают, когда мы полюбим,

      Незапамятным соком запястья…[29]

(Перевод В. Микушевича)

      Мужчина смотрит на свою возлюбленную, но может ли она привлечь его только своей внешностью? Позади нее незримо присутствует его

28

Blake W. A Question Answered // Norton Anthology of Poetry. P. 508.

29

Рильке Р. М. Часослов: Стихотворения. Харьков; М.: ФОЛИО, АСТ, 2000. С. 307–308.