День, когда пропали ангелы. Шон Смакер

в то же состояние, в котором пребывала летом маминой смерти, летом пожара.

      Иногда я обращаю взгляд на переулок, и мне кажется, вот-вот увижу мать, которая ходила проверить почтовый ящик и теперь возвращается в дом, или выходящего из сарая отца, перепачканного и направляющегося ужинать.

      Долгие годы я размышлял, смогу ли достоверно передать историю того лета, и решил просто записать ее так, как запомнил. Не осталось ни одного свидетеля, не с кем сравнить версии, не с кем поспорить о своей собственной. Обдумывая рассказ, я гадаю – возможно ли, что все действительно произошло так, как подсказывает моя память. Сдается мне, это просто невероятно.

      Но в одном я уверен твердо: после всего, что случилось тем летом, жизнь стала казаться хрупкой, точно яйцо, которое катится к краю стола. Словно все, кого я знал, могли в любой момент умереть. Но теперь я состарился, друзья скончались или разъехались, и моя собственная жизнь представляется мне нерушимой, будто никогда не закончится.

      Это напоминает о том, что в самом конце сказал мистер Теннин своим пронзительным голосом.

      – Сэмюэл, – прошептал он, – всегда помни об этом.

      Я наклонился ближе. На дальнем берегу реки ревело пламя.

      – Смерть, – сказал он, запнувшись, и продолжил: – Это дар.

      Я смотрю на некролог, что лежит на углу стола, – я вырезал его вчера из газеты. Такая небольшая заметка, призванная рассказать историю чьей-то жизни. Я поднимаю клочок бумаги – легкий, почти прозрачный, – и на миг жизнь снова кажется хрупкой и временной.

      Смерть – это дар? Если бы кто-то заявил мне подобное на похоронах матери, я бы на него накричал. Однако я живу на этой земле много лет, многое повидал, и наконец пришел к выводу, что мистер Теннин был прав.

      Смерть, как и жизнь, – есть дар.

      Таким я запомнил то лето.

      2

      Мне было двенадцать. Я сидел на корточках на левой стороне поля и выбирал наугад травинки, ни на что не обращая внимания, поэтому не заметил, как на западе сгущаются тучи. Отец каждый год записывал меня на бейсбол, хотя я не очень интересовался игрой, поскольку та представлялась мне бессмысленной тратой времени – просто торчишь на поле и ждешь. Однако в тот день я был счастлив, потому что сезон почти закончился.

      Я уставился на небольшой муравейник и ткнул в него палочкой, посеяв среди обитателей панику. Муравьи засуетились, пытаясь восстановить повреждения, что я нанес всего за одно мгновение.

      Послышался отдаленный раскат грома. То лето всем запомнилось грозами. Едва ли не каждую неделю непроглядные тучи с грохотом спускались с западного горного хребта и заливали долину. Поля за городом зеленели от дождей, полноводные ручьи несли грязную воду и выходили из берегов.

      Поэтому на далекую грозу я даже внимания не обратил. Я бросил взгляд на парковку и не увидел маминой машины, что было весьма необычно: мама почти всегда приезжала за мной задолго до окончания тренировки.

      Как правило, мама парковалась со стороны третьей базы и устраивалась