На переломе эпох. Владимир Земша

je vám rokov, kamerad?

      – Что? – Тимофеев только морщился, ничего не понимая.

      – Let ako?

      Но вскоре, видимо, пивной алкоголь, да на голодный желудок быстро растёкся по его мозгу, и понимание сказанного стало лучше докатываться до его хмелеющего сознания догадками ассоциаций.

      – А-а! Лет сколько?! Двадцать роков.

      – Dvadsať rokov a je poručík!? – воскликнул удивленно словак.

      – Ну да, поручик! Лейтенант, вернее сказать!

      – Ako mladí poručík!

      – Не млады, двадцать роков, говорю!

      Словак чокнулся о лейтенантскую рюмку, опрокинул содержимое в рот. Тимофеев последовал примеру. В его голове совсем всё зашумело. Тепло разлилось по телу. Хотелось закусить чем-то нормальным, но был только сыр… Словак поднёс ко рту кружку пенного пива, смачно сделал несколько глотков. Что ж, водку без пива… словаки не употребляют! Через пару минут, они уже сидели рядом и весело говорили о чём-то. Хороший переводчик эта сорокоградусная сливовица!

      За столиком напротив сидели две девушки и изредка косились на советского офицера. Тимофеев, разгоряченный алкоголем на голодный желудок, улыбнулся девушкам. Черные влажные очи одной посмотрели ему в глаза так, словно коснулись его самой сокровенной души. Как бы он расцеловал сейчас их. Эти милые глаза напротив! А может, это лишь водка гуляет по венам? Он улыбнулся и покраснел. Потом, наконец, набрался смелости и подсел к девушкам, оставив своего словацкого «камарада», сосредоточенно тягающегося с батареей здоровенных пивных кружек, наполненных пенной горьковатой хмельной жидкостью.

      – Добрый вечер.

      – Dobrý.

      – Меня зовут Влад. А вас?

      – Кого. Меня али её? – ответила черноокая почти чисто по-русски.

      Тимофеев задумался и покраснел. А действительно… Стремясь выйти из конфуза, он ответил:

      – А вас обеих!?

      Те весело переглянулись, фыркнули и рассмеялись. Тимофеев ретировался. Девушки поднялись и вышли, покосившись на обескураженного лейтенанта. Стремясь ухватить уползающую удачу «за бороду», Тимофеев хлопнул на прощание словака по плечу, положил одну цветную купюру на стол и последовал за девчонками. Словак выкрикнул что-то грубое девицам вслед, навроде: «Курва.., пича…». Бог весть что! Тимофеев не понимал значения этих странных слов. Словак посмотрел не слишком по-доброму на этот раз на лейтенанта и присосался к очередной кружке пива, которыми он, по обыкновению, закусывал сливовицу.

      Молодые люди шли по мощеным улицам. Тимофеев не знал, куда и зачем. Впервые он чувствовал полную неуверенность, вынужденно отдавая бразды лидерства спутницам. Ведь он был в чужой стране. Впервые. Среди чужого уклада, традиций и обычаев. От этого он конфузился и терял уверенность. Словацкие девушки, как и полагается большинству девушек, ожидали рядом надёжного сильного мужского плеча, способного не то, что лихо зажать их юные формы в тёмном подъезде, а умеющего предложить чего-нибудь интересненького их познающим этот чудесный мир, жадным до приключений, натурам. Хотя бы, вроде того, «а не махнуть ли нам на „забаву“14 в соседний

14

Местные танцы до утра