Путь русского офицера. Антон Деникин

событие взволновало, взбудоражило весь город и, конечно, школу. Семиклассник был исключен «с волчьим билетом», т. е. без права приема в какое бы то ни было учебное заведение. Помню, что поступок его вызвал всеобщее осуждение, тем более что директор, которого перевели куда-то в Центральную Россию, был человеком гуманным и справедливым. Осуждали и мы, мальчишки.

      Седьмой класс был закрыт, как сказано было в официальной бумаге, «навсегда».

      Наконец, еще событие, коснувшееся стороной и меня. Было мне тогда семь или восемь лет. В городе стало известно, что из-за границы возвращается император Александр II через Александров-Пограничный[9] и что царский поезд остановится во Влоцлавске на десять минут. Для встречи государя, кроме начальства, допущены были несколько жителей города, в том числе и мой отец. Отец решил взять меня с собой. Воспитанный в духе мистического отношения к личности царя, я был вне себя от радости.

      В доме – переполох. Мать весь день и ночь шила мне плисовые штаны и шелковую рубашку; отец приводил в порядок военный костюм и натирал до блеска – через особую дощечку с вырезами – пуговицы мундира.

      На вокзале я заметил, что, кроме меня, других детей нет, и это наполнило меня еще большей гордостью.

      Когда подъехал царский поезд, государь подошел к открытому окну вагона и приветливо беседовал с кем-то из встречавших. Отец застыл с поднятой к козырьку рукой, не обращая на меня внимания. Я не отрывал глаз от государя.

      После отхода поезда один наш знакомый полушутя обратился к отцу:

      – Что это, Иван Ефимович, сынишка ваш непочтителен к государю. Так шапки и не снимал…

      Отец смутился и покраснел. А я словно с неба на землю и свалился. Почувствовал себя таким несчастным, как никогда. Теперь уже и перед мальчишками нельзя будет похвастаться встречей царя: узнают про мою оплошность – засмеют…

      Прошло некоторое время, и вся Россия была потрясена событием: 1 марта 1881 года убит был император Александр II…

      В нашем городке – в переполненной молящимися православной церкви, в русских семьях, в нашем доме – люди плакали. Как отнеслось к событию польское население, я тогда оценить не мог. Помню только, что в течение нескольких дней город был погружен в жуткую тишину и пустоту. По распоряжению растерявшегося местного начальства, в полуопустевшем городе ездили конные уланские патрули, и лязг конских копыт, в особенности ночью, усиливал тревожное настроение, которое можно передать словами польского поэта:

      Тихо вшендзе, глухо вшендзе.

      Цо то бэндзе, цо то бэндзе…[10]

Школа

      Учить меня стали рано. Когда мне исполнилось четыре года, к именинам отца мать подготовила ему подарок: втихомолку выучила меня русской грамоте. Я был торжественно подведен к отцу, развернул книжку и стал ему читать.

      – Врешь, брат, ты это наизусть. А ну-ка прочти вот

9

Ныне город Александрув-Куявский в Куявско-Поморском воеводстве Польши.

10

Тихо всюду, глухо всюду, Что-то будут, что-то будет… (Примеч. автора.) Стихотворение Адама Мицкевича.