Парадоксы свободы. Размышления о воле и пустоте. Григорий Луговский

в «чистом виде», мы постигаем лишь их проявления, у которых если и есть какие-то начало и конец, то добраться до этих «краев мира» нам не суждено.

      Первооткрыватель идеи небытия Парменид стал и первым его закрывателем, утверждая: «Можно лишь то говорить и мыслить, что есть: бытие ведь Есть, а ничто не есть». Демокрит и атомисты Небытие, или Ничто отождествили с пустотой, а современная физика склоняется к тому, что подлинной пустоты не существует (эту идею поддерживают и многие мистические учения1). А значит, нет и подлинного небытия. По мнению Гегеля, бытие должно было возникнуть из небытия, или, как он пишет, «из ничто»: «Есть пока что ничто и должно возникнуть нечто. Начало есть не чистое ничто, а такое ничто, из которого должно произойти нечто, бытие».

      Если свобода «дает жизнь» всему сущему, то напрашивается вопрос: не является ли она сама не-сущим, или небытием? В этой связи уместно вспомнить «Трактат о Небытии» А. Чанышева, в котором небытие утверждается как первоначальная основа действительности, источник бытия. По Чанышеву, небытие – более реально, чем бытие. Характерна такая цитата из его трактата: «Небытие окружает меня со всех сторон. Оно во мне. Оно преследует и настигает меня, оно хватает меня за горло, оно на миг отпускает меня, оно ждет, оно знает, что я его добыча, что мне никуда от него не уйти. Небытие невидимо, оно не дано непосредственно, оно всегда прячется за спину бытия. Небытие убивает, но убивает руками бытия… Бытие только тень небытия, его изнанка. Оно как сверкающая всеми цветами радуги пленка нефти на поверхности океана, океана небытия… Оно как волна, бегущая перед кораблем, кораблем небытия… Оно покоится в небытии как ребенок в чреве матери. Небытие повсюду и всегда: в дыхании, в пении соловья, в лепете ребенка… Оно – сама жизнь!». Эта мысль очень созвучна тому пониманию свободы, которую мы описываем. Будучи ничем, свобода позволяет быть всему тому, что есть. Но следует ли считать свободу не-сущим? Если она не существующее, то о ней нельзя сказать ничего позитивного, дать ей ни одной характеристики. Между тем, свобода «есть» и «существует», поскольку она обладает определенными проявлениями, позволяющими дать ей даже количественные характеристики. Мы сами можем определить меру своей свободы, либо воспринимать объективные факторы окружающего бытия, задающие рамки нашей свободы. Свободу можно считать не-сущим, несущим в себе все сущее. Но вряд ли свобода равнозначна небытию в том «виде», который ему обычно приписывают философы. Хотя в чанышевской трактовке небытия мы легко обнаружим многие свойства свободы.

      Именно знание о смерти, своей (и любого другого объекта и субъекта) конечности делает нас свободными, поскольку свобода и предполагает дискретность, прерывность бытия, внесения промежутков как необходимого условия существования чего-либо отдельного. Интересны слова Льва Толстого, подтверждающие эту

1

Характерна в этой связи цитата из С. Грофа:«Встреча с Абсолютным Сознанием или отождествление с ним не единственный способ пережить высший космический принцип, или абсолютную реальность. Второй тип переживаний, которые как будто бы удовлетворяют искателей окончательных ответов, особенно удивителен, ибо не имеет определенного содержания. Это отождествление с Космической Пустотой и Ничто, Небытием, которые описаны в мистической литературе просто как Пустота. Важно подчеркнуть, что отнюдь не все переживания пустотности с которыми мы можем столкнуться в необычных состояниях, можно назвать Пустотой. Люди очень часто используют этот термин, описывая неприятное ощущение отсутствия эмоций, инициативы или смысла. Чтобы это состояние заслуживало называться Пустотой, оно должно отвечать весьма особым критериям. Когда мы сталкиваемся с Пустотой, мы ощущаем ее как изначальную пустотность космического масштаба. Мы становимся чистым сознанием, воспринимающим это абсолютное ничто, но в то же время испытываем парадоксальное ощущение его сущностной наполненности, насыщенности. Этот космический вакуум являет собой абсолютную полноту, ибо в нем, кажется, присутствует все. Он ничего не содержит в конкретной, явленной форме, но словно бы заключает в себе все бытие в его потенциальной форме. Вот таким парадоксальным образом мы можем выйти за пределы обычной дихотомии между пустотой и формой, или существованием и не-существованием. Однако возможность такого разрешения нельзя адекватно передать словами; постичь ее можно только в переживании». (С. Гроф. Космическая игра)