Чудовищный сговор. Марина Серова

меня. – Извините, что не смог приобрести что-то более пристойное. Время, видите ли, поджимает.

      Поскольку я никак не среагировала, Павел Филимонович счел нужным подчеркнуть:

      – Уж за пять с лишком косых можно и на раскладушке поспать, правда ведь?

      Поднявшись на второй этаж, Кургулин трижды позвонил в дверь с номером тринадцать.

      Послышались шаги, «глазок» на секунду потемнел, затем дверь распахнулась.

      На пороге стоял молодой человек в шортах и темных очках. Он явно был недоволен.

      – Привел все-таки, – кивнул он в мою сторону. – Я же просил…

      – Ладно-ладно, – перебил его раздраженный Кургулин. – Ты давай помалкивай. Разговорчив больно… Когда надо, от тебя полслова не добьешься, а как что не так – хоть слесаря вызывай фонтан перекрывать. Помог бы лучше, видишь, у меня груз.

      И он протянул юноше раскладушку. Тот посмотрел на этот предмет, как породистая кошка персидских кровей могла бы посмотреть на скелет умершей от истощения мыши, который ей предлагают на обед.

      – Ты зачем это приволок?

      – Как зачем? Спать, – Кургулин старался побыстрее зайти вместе со мной в квартиру и захлопнуть дверь.

      – Спа-ать, – усмехнулся юноша. – У тебя только одно на уме…

      Тут Павел Филимонович бросил раскладушку возле вешалки, схватил молодого человека за рукав, утащил в комнату и захлопнул за собой дверь.

      Я осталась стоять в коридоре. До меня донеслись недовольные реплики юноши и уговаривающий, наставительный голос Кургулина.

      Не имея никакого желания подслушивать, я прошла на кухню и выкурила там сигарету «Мальборо», созерцая недвижные пыльные кроны тополей, томящихся в безветренном летнем мареве.

      «Прямо как в духовке, – подумала я, гася сигарету. – Дождя бы с грозой».

      Мой клиент тем временем закончил свои нравоучения и решил представить мне объект, при котором я должна была находиться денно и нощно.

      – Это Антоша. То есть Антон, – поправился Кургулин, похлопывая юношу по плечу.

      – Женя, – коротко представилась я. – Мы будем выходить из дома?

      – Ни в коем случае, – ответил за парня Кургулин, хотя тот уже открыл рот.– Находиться только в квартире, открывать только мне.

      – На три звонка?

      – Именно, – подтвердил Павел Филимонович. – Всех остальных – посылать.

      Юноша вдруг рассмеялся.

      – Куда посылать? – спросил он, ехидно глядя на Кургулина.

      Тот повернулся к нему и очень серьезно посмотрел парню в глаза.

      – Сам знаешь, – ответил Павел Филимонович, как будто речь шла не об обычной матерной фразе, а о чем-то крайне существенном.

      Кургулин через минуту свалил, предварительно покопавшись в тумбочке под телевизором и прихватив с собой какие-то газеты. Мы остались вдвоем.

      Антоша натужно, явно желая показать, что мое общество ему неинтересно, зевнул.

      – Вы вот что, – сморщил он переносицу. – Не воняйте здесь больше.

      – Что-о?

      Молодой