Ходячие мертвецы. Восхождение Губернатора. Джей Бонансинга

лицо блестело от пота, а крепкая, мускулистая рука сжимала массивный топор.

      – Ты уверен? – прошептал Брайан.

      Филип не ответил. Он взглянул на дочь и произнес:

      – Все в порядке, солнышко. С папой все хорошо.

      – Ты уверен? – сквозь кашель повторил Брайан.

      Филип снисходительно взглянул на брата и сказал:

      – Ты не мог бы прикрывать рот, когда кашляешь?

      – Ты уверен, что все чисто? – в третий раз спросил Брайан.

      – Малышка, – Филип повернулся к девочке. Сейчас только тягучий южный акцент, всегда проступавший в минуты волнения, выдавал бушевавшую в нем животную ярость. – Посиди здесь еще немножко. Всего пару минуточек. Хорошо, милая? А я скоро приду, и можно будет вылезать из шкафа. Договорились?

      Пенни ответила ему едва заметным кивком.

      – Идем со мной, братишка. Мне понадобится помощь, нужно все здесь убрать, – сказал Филип старшему брату.

      Брайан вылез из шкафа, расталкивая висящую в шкафу одежду.

      В глаза ударил слепящий свет, и Брайан заморгал. Потом закашлялся. Потом заморгал снова, огляделся по сторонам и просто-напросто забыл о рези в глазах от зрелища, которое ему открылось. На какой-то миг ему показалось, что роскошная прихожая двухэтажного дома в колониальном стиле, ярко освещенная вычурными медными шандельерами, вновь погрузилась в хаос ремонта и отделки, но маляры на этот раз попались то ли припадочные, то просто чокнутые. Бледно-зеленая штукатурка стен покрылась длинными фиолетовыми потеками. Пол пестрел черно-багровыми пятнами, словно сошедшими с карточек Роршаха[4]. И, наконец, в этом хаосе проступили очертания тел.

      Шесть бездыханных, изломанных тел лежали на полу в странных позах. Лица изуродованы, черепа раздроблены. Самый большой труп скорчился в растекающейся луже крови и желчи у подножия широкой винтовой лестницы. А вон те кровавые ошметки, пятнающие белый паркет, еще недавно были женщиной – вероятно, хозяйкой дома, радушной дамой, не скупившейся на традиционное южное гостеприимство и персиковый лимонад. Из трещины в ее расколотом черепе сочилась серая слизь. Горло Брайана конвульсивно задергалось от подступающей рвоты.

      – Так, джентльмены, внимательно посмотрите вокруг. Мы займемся уборкой. Нужно закончить поскорее, – обратился Филип к Нику и Бобби – своим друзьям… и к Брайану тоже, но брат его не услышал его. Он был слишком потрясен увиденным и в этот момент не слышал ничего, кроме яростного стука собственного сердца. Казалось, что все это не по-настоящему. Он не мог поверить в то, что видел.

      В коридоре и на пороге гостиной все еще лежало то, что осталось от других несчастных – части тела и не поддающиеся опознанию куски мяса в лужах запекшейся крови. Два дня назад Филип начал называть такие останки «стейком двойной прожарки». Судя по всему, при жизни это были подростки – то ли дети хозяев дома, то ли жертвы традиционного южного гостеприимства, обернувшегося ночным кошмаром для всех, включая хозяев. Хватило одного укуса. Из-под одного тела, лежавшего лицом

4

Чернильные пятна Роршаха – один из тестов, применяемых для исследования личности.