Вероника Марс. Роберт Дж. Томас

на несколько секунд, потому что сначала он просто сидел, уставившись в монитор. Было странно наблюдать за ним без его ведома. Его лицо, продолговатое, с лисьими чертами, было непривычно спокойным и задумчивым, словно он замер в ожидании. Волосы были коротко подстрижены и стояли торчком – он брил голову сам, каждый месяц, не подпуская к себе казенного парикмахера. На нем была синяя футболка с вырезом под горло, которую Логан всегда надевал, когда не нес вахту. Прямо за ним была железная стена. Ей был виден самый краешек какого-то патриотического плаката с орлиными перьями и флагом.

      И тут, в одно мгновенье, его лицо озарилось улыбкой.

      – Привет, – сказал он тихо.

      – Привет, – ответила она с улыбкой. – Приятный сюрприз, – обычно им приходилось планировать свои свидания по скайпу загодя за пару недель, и все равно каждый раз была вероятность, что он их пропустит.

      – Я увидел тебя онлайн. Решил попытать счастья, – его глаза смотрели чуть-чуть мимо нее, наверное, камера была сдвинута набок. Веронике казалось, будто он смотрит ей на ухо.

      – Который у вас час?

      Они всегда так начинали – с неловкостей и банальностей. А к моменту, когда неловкость готова была отступить, как правило, кому-то из них пора было заканчивать разговор.

      – Около восьми, – он посмотрел в сторону и обратился к кому-то за кадром: – Еще десять минут. Пожалуйста.

      – Над тобой там что, стоят с секундомером?

      – Да все в порядке, – он снова повернулся к ее уху, улыбнулся, и она подумала – на что он смотрит на самом деле? Ее глаза? Ее губы? Почему-то то, что им никогда не удавалось достичь абсолютной синхронности, необыкновенно печалило ее. – Петра Ландрос, значит. В твоем офисе. Была у меня пару раз такая фантазия, правда, без поиска пропавших людей.

      – Она даже близко не так привлекательна в реальности. И ее мушка, – Вероника наклонилась ближе и понизила голос, – это обычная родинка.

      – Не говори так. Рождественский каталог «Victoria’s Secret» 2004 года сейчас единственное, что греет меня по ночам.

      – Неужели? Сколько же он, должно быть, настрадался.

      – Жизнь моряка полна уединения, – произнес он горестно. Она усмехнулась.

      – Как твой синусит? Ты все еще на карантине?

      – Да, еще несколько дней. Врач обещает, что к концу недели буду готов к полетам.

      – Печально слышать, – тихо призналась Вероника. – Когда ты простужен, тебя не отправляют на задания.

      – Я сам выбрал такую жизнь, Вероника, – он сказал это совсем просто, без раздражения или злости. И она знала, что он прав. Логан пошел в морскую авиацию, потому что хотел летать, потому что хотел делать что-то, что в перспективе могло кому-то помочь. Она понимала это, как никто другой.

      Он снова посмотрел в сторону и вздохнул.

      – Да, сейчас. Извини, друг, – потом он снова повернулся к Веронике. – Мне нужно идти. Жена Хьюза только что родила. В восемь-ноль-ноль он должен выйти с ними на связь.

      – Ясно. Мои поздравления.

      – Я