Владыки Мегамира. Юрий Никитин

вызвать новое изображение, сменить на другое.

      Возможно, он старался понять, что же в этом находят остальные мужчины этого племени, что не ходят на охоту, не дерутся, не проводят время в бурных пирах. Или же считал, что принимает участие в неких ритуальных действах, что придадут ему добавочную мощь и подчинят насекомых демонов?

      К концу дня варвар наткнулся на ключ, позволяющий подключаться к банку данных. Весь вечер тыкал пальцем, не сводил глаз с экрана – там сменялись картины, чертежи, графики, статистические данные, топографические карты. Глеб был доволен: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не слонялось по Станции, пугая развитой фигурой и свирепым видом. Зато Касю это бесило. Сидит как богомол в засаде, забавляется сменой цветных пятен. Или считает себя великим магом?

      – Великий Воин, – спросила она наконец. – Ты, конечно же, вообще величайший из воинов, я в этом не сомневаюсь… но что ты видишь на экране?

      Ей показалось, что дикарь прислушивается к чему-то, прежде чем ответить.

      – Экран… Это что?

      – Это… это вот это волшебное стекло!

      – А что такое стекло?

      Кася ткнула пальчиком в экран, успела подумать, что это не совсем стекло, давно уже не стекло, но для дикаря объяснение сойдет.

      – Вот это волшебное окно. Или волшебное дупло. Ты по нему гонял муравья.

      Он ответил мирно:

      – Интересно. Очень.

      – Ты хоть понимаешь, что видишь?

      С легкой усмешкой, которая выводила девушку из себя, он откровенно разглядывал ее:

      – Нет.

      – Тогда зачем?

      – А ты всегда смотришь только на то, что уже знаешь?

      В словах Влада почудилась усмешка, хотя глаза, синие голубые озера, говорили о другом: они были чистыми, честными. К щекам Каси почему-то прилила кровь. Сам кажется прост, но вопросы задает такие, что сразу ответить на них непросто.

      Головастик, следуя инстинкту, начал таскать на Станцию добычу. Места были ягодные, и могучий ксеркс через каждые одну-две минуты появлялся перед дверью. Его шарахались: в мощных жвалах обычно трепыхался зверь покрупнее самого охотника. Иной раз оставлял добычу прямо в коридоре, торопливо убегал за следующей. Сотрудники в панике разбегались – полузадушенная добыча начинала метаться, биться о стены, громить Станцию изнутри.

      – Что делать, – говорил Глеб нервно, – муравьи – коллективисты. Пытается накормить всех. Увидел, что запасиков у нас тю-тю…

      – Как это тю-тю? – обиделся Семен, он по совместительству заведовал и продовольствием. – Странно от вас такое слышать, Глеб Иванович! Никакое не тю-тю. Еды на три месяца, не меньше!

      – Но на зиму не хватит? Так чего хотите от бедного зверя? Торопится заполнить до холодов все кладовки.

      – Бедный, – съязвила Кася. Ее плечики зябко передернулись. – Совсем несчастненький! А мы тогда кто? Иван Иванович, что будем делать с поисками?

      Соколов сидел за рабочим столом, заваленным срезами тканей, вытяжками из хромосом, инструментами для