Отпуск детектива Нахрапова. Олег Беликов

глаголами, пытаясь доходчиво объяснить содержание своего рассказа, при этом, иллюстрируя свою рассказ изрядной жестикуляцией.

      – Вы читали Захара Беркута? – спрашивал он у новых знакомых, – Так вот, Сколевски Бескиды – цэ одна з горных систем Карпат, по преданиям, кажуть з легкой руки Ивана Франка, стала тиею фортэцею, яка защитила Европу вид монголо-татарских орд и дэ завойовныки знайшлы свий бесславный кинець в водах местной реки – Опора. Памятный знак легендарному старцу Захару Беркуту, взвалившему тогда на себя миссию организатора и вдохновителя народу на битву с оккупантом, высится на самой высокой горе. Цэ вырезанная из ствола огромного дерева фигура, воздевающая до неба руки. Втим, вже килька рокив не обыдви руки, а тильки одну, поскильки молния уничтожила вторую.

      – Степан Петрович, мы надеемся это и сами увидеть, – Бобров попытался перевести рассказ в иное русло, – А вот что случилось с двойником Родиона Романовича, то есть, я хотел сказать, с Вашим знакомым – Николаем?

      – А я к этому и веду, – пояснил ход своих мыслей новый знакомый, – На меже столетий, 1999–2002 роках, наша земля, стала словно проклята. Да – да, не удивляйтесь – именно, проклятая. Судите сами – за тысячу лет нет и не было ни одного свидетельства про стихийные бедствия, а тут на тебе… Наводнения, сели, ссовы грунта – много горя натерпелись мои земляки, ох много! В народе говорят, что вроде чёрные копатели потревожили древнюю обитель тамплиеров (слыхали о таких монахах – воинах?), разрушенный замок которых как раз и стоит в наших краях. Спрятали они свои сокровища в своем разрушенном замке, и проклятие, какое-то тайное оставили – кто начнет за кладом охотиться, тому беды не миновать! Но разве человеческую жадность остановишь проклятиями? Никакие запреты не остановят лихого человека, одухотворенного идеей стяжательства. Вот и стали кладоискатели приезжать в наши края, да шастать по захоронениям всяким, тем самым навлекая беду на наши родные места, а заодно, и на местных жителей. И посыпались беды на нас – каждый год по два – три наводнения, землетрясения, а оползням и обвалам, счету нет. Да не просто так, а с человеческими жертвами! Всегда тихий и гостеприимный край словно взбунтовался, и превратился в необузданную и норовистую местность, от которой в любую минуту можно ожидать чего угодно. Неуютно стало у нас! – пламенная речь Степана Петровича была насыщена высокопарными фразами, но и в тоже время, снисходила до простых междометий, словно это два разных человека говорили об одной и той же проблеме.

      – Вот тогда, в 2000-м, Мыкола и пропав, – переведя дыхание, уныло продолжил попутчик, – Земляки кажуть – втонув, хотя нихто его тела и не бачив. Богато тоди людей поховалы, а многих, как Мыколу, заочно. Люды казалы, що бачили, як вин тонув, як бурный поток понис хлопця у омут, а тела так и не знайшлы. А сегодня дывлюсь – и очам своим не верю – Вы точно як Мыкола, только живой! Так что, уж извините меня, не хотел я Вас обидеть.

      – Помянем Мыколу, – предложил Бобров после длительной паузы и разлил