День козла. Александр Филиппов

в партийных кругах – такое вот хотя бы временное, в дни отдыха, единение с народом посредством деревянного, без изысков и навязчивых современных удобств жилища, и простой, матушкой-природой дарованной, пищей – жареной дичью, рыбкой осетровых пород, да икоркой из погреба, с ледника.

      Помимо просторного зала с камином и широким, как теннисный корт, столом, в доме была кухня, обставленная на крестьянский манер, с дровяной печью, и нынешней, газовой, а из длинного коридора, устланного зеленой ковровой дорожкой, несколько дверей вели в отдельные спальные.

      Тем не менее, туалетная комната в доме была, и натерпевшийся в дороге Дед прежде всего направился нетвердой походкой туда, при этом с лица его не сходило выражение горькой обиды. Вот, дескать, дела-то как повернулись! Был главой государства, да весь вышел. Привезли незнамо куда, в избушку на курьих ножках, всю дорогу из машины не выпускали. Ни тебе на природу посмотреть, ни с народом, понимаешь, пообщаться. Даже телохранитель… как его? Кор… Не, Коновалов, во! Теперь, понимаешь, какой-то Коновалов запросто за грудки схватить и толкануть может – сиди, мол, старый пень, не высовывайся, пока не позволят!

      – Мать! А, мать? – позвал он жену, бредя потерянно по бесконечному коридору. – Где тут сортир, а?!

      Та прибежала с какой-то женщиной – заведующей, видать, здешней, показала.

      Дед подошел, принялся рассматривать рисунок на указанной двери. Там был изображен писающий в горшок мальчик, – Эт што, детский, што ли? – указывая на картинку, обиженно повернулся к провожатым бывший президент, но те уже ушли, их голоса доносились в одной из спален – распаковывали вещи.

      Дед осторожно открыл дверь, заглянул. Туалет был обыкновенный, с фарфоровым унитазом под пластиковой крышкой, с рукомойником, снабженным полотенцем и мылом.

      Справив нужду, президент зашаркал по коридору, заглядывая поочередно в распахнутые настежь двери чисто прибранных, обставленных старомодными спальными гарнитурами, комнат. Из одной вышли две полные, похожие на кукол-матрешек, женщины. Увидев перед собой Первого Президента, они остолбенели от неожиданности, потом, дружно ойкнув, шмыгнули мимо.

      В следующей комнате он обнаружил давешнего телохранителя. Тот придирчиво осматривал окно, проверяя крепость запертых и даже намертво закрашенных белой эмалью шпингалетов.

      – Илья! – позвал, внезапно вспомнив имя охранника, Дед. – Ты што меня давеча толканул-то?!

      Телохранитель оторвался от своего занятия, повернулся к президенту и в смущении опустил глаза.

      – Так птичка… – пояснил он, конфузясь. – Летела, знаете ли, под небесами, и, прошу прощения, обделалась. Если б не я – прямо на вас.

      Президент пожевал скорбно губами, а потом сказал возмущенно:

      – Вот безобразие! Гадят, понимаешь, прямо на голову! Никакого порядка в стране!

      – И не говорите, – кивнул телохранитель. – Никакого уважения к сединам. – И опять полез на подоконник проверять форточку.

      Президент