Не верь, не бойся, не проси… Записки надзирателя (сборник). Александр Филиппов

присмотревшись, понял, что тяжелые, раздолбанные кирзачи почти сползли с ног трупа, будто пытаясь хоть так, независимо от владельца, опереться о землю.

      – Вот, значит, как… – неопределенно пробормотал Алексеев и добавил с некоторым облегчением: – Хорошо, что хоть не сбежал…

      – Ты его щупал? Может, живой еще? – поинтересовался Самохин у прапорщика.

      – На кой хрен он мне сдался! – испуганно отшатнулся Тарасенко. – Начкар лекаря вызвал, нехай он его лапает!

      – Ладно, кончай трепаться, – оборвал его Алексеев. – Пойди приведи сюда бригадира… Пусть еще пару человек возьмет. Надо снимать, не до утра ж ему тут висеть…

      – Та нехай висит, раз це ему в кайф! – оживился прапорщик, обрадованный тем, что возиться с покойником предстоит другим. – Чем больше их копыта откинет, тем нам охранять меньше!

      – Тебя ж, дурака, тогда со службы погонят, если охранять некого станет. А работать ты не умеешь… – не удержавшись, ехидно заметил Самохин.

      Прапорщик шмыгнул во тьму, и было видно, как шустро перекатывается по черной стылой земле свет его электрического фонарика.

      – Дай закурить! – попросил Алексеев Самохина.

      – Ты ж не куришь? – удивился тот, вытаскивая из кармана пачку «Примы».

      – Закуришь тут, когда Жучка сдохла… Знаешь такой анекдот?

      – Знаю, знаю… – прервал его Самохин. – Ты лучше подумай, куда труп до утра положить.

      – А че тут думать? Дело привычное. Оттарабаним на пожарку, там сарай есть.

      – А крысы не обглодают?

      – Поставлю бесконвойника, пусть гоняет… – Алексеев неумело затянулся сигаретой, кашлянул. – Вот навоз! И как ты их куришь?

      – В область-то что докладывать будешь? – поинтересовался Самохин.

      – Понятно, что, этот, как его… суицид налицо. Без внешних признаков насилия. А ты расследование начи-най проводить – объяснительные собери, заключение составь… Да сам знаешь, не мне тебя вашим кумовским штучкам учить…

      Послышались голоса, подошли несколько заключенных.

      – Здрассте, граждане начальники! – поприветствовал рослый, здоровенный бригадир, осужденный Сергеев. – Где жмурик-то? Я носильщиков привел.

      – Идите, снимайте… Там провод перерезать надо. Нож есть? – обратился к нему Алексеев.

      – Откуда? – весело возмутился зэк. – Ножей не держим, гражданин майор, не положено!

      – Ты мне тут не баклань, срезай давай! – прикрикнул на него дежурный.

      – Сей момент…

      Протиснувшись в дверной проем, бригадир подошел к повешенному.

      – Гражданин прапорщик, сюда посветите!

      Луч фонаря уперся в тело. Сергеев решительно повернул голову трупа к себе, заглянул в глаза, выпученные от мертвого ужаса.

      – Готов, крякнул… Холодный уже!

      Потом, пошарив в кармане своего ватника, достал нож, щелкнул выкидным лезвием, полоснул по натянутому проводу и, матюкнувшись, подхватил падающее