Зодиакальный свет. Александр Машошин

стройку, послужившую нам импровизированным космодромом, поехали на отцовских «Жигулях». Гастарбайтеров здесь уже не было, дачно-строительный сезон закончился, и выломанные из развалин кирпичи, видимо, плохо расходились. Я подумал, что и нам, возможно, скоро придётся искать другое место: с одного из углов площадка загораживалась только деревьями, листья с них сильно облетели, портя всю маскировку. Родители с интересом разглядывали серо-серебристый гранёный сорокапятиметровый корпус звездолёта, широкий в корме и сужающийся к носу, короткие крылышки со сложенными веерами ионизаторных панелей, грозные даже на вид стволы пушечных спарок.

      – Больше напоминает не яхту, а военный корабль, – сказал папа.

      – У нас часто это одно и то же, – отозвалась Осока. – Оборонительные турели ставят на самые роскошные корабли.

      – И на корабле таких размеров можно пересечь всю Галактику? Далеко же у вас продвинулись технологии.

      Ирис Тано в бежевом комбинезоне с широкими штанинами навыпуск стояла на середине откинутого трапа.

      – Здравствуйте, – сказала она. Посмотрела на мою маму, та – на неё. Через секунду обе разом улыбнулись.

      Осока вначале представила моих родителей, затем с лёгкой улыбкой произнесла:

      – А мою маму зовут Ирис. Как цветок.

      – Одно из потерянных понятий в языке, – добавила Тано-старшая. – У нас таких цветов не сохранилось.

      На верхней площадке трапа замерцала и проявилась во всей красе голограмма Падме Амидалы.

      – Приветствую вас. Добро пожаловать на борт, – произнесла она. Я вспомнил, как в самом начале знакомства Падме загрузила в себя местное славянское наречие из памяти протокольного дройда. В результате артикуляция голограммы не совпадала с голосом, как в дублированных иностранных фильмах, да и сам голос звучал несколько механически, не то что на родном языке. Конечно, имея абсолютную компьютерную память и живые образцы перед глазами, она довольно быстро обучилась говорить нормально. Более того, её речевыми матрицами пользовались теперь все дройды главной базы, какие вообще умели говорить.

      – Внутри совсем другое впечатление, – заметил папа. – Лифт, отделка шикарная…

      – Большую часть мы оформляли сами, – не удержалась, чтобы не похвастаться, Ирис. – У первого владельца вкус был своеобразный.

      – Не было у него никакого вкуса, мам, – фыркнула Осока. – Вообще. Вы только посмотрите, как скомпонована рубка. Проходите.

      – Да, тронный зал, – вырвалось у мамы.

      – Вообразите, там, на возвышении, стояло огромное чёрное кресло. Вращающееся. В общем, полный аут. Одно хорошо: через этот колпак отличный обзор.

      – Не стесняйтесь же, не стойте в дверях! – воскликнула Падме, переносясь из-за наших спин в центр помещения. – Рассаживайтесь. Вас чем-нибудь угостить? Сама я, к сожалению, принести не могу, вызову дройда.

      – Нет-нет, не беспокойтесь, – ответила мама.

      – Тогда, может