Ящик Пандоры. Дмитрий Захаров

Артроз. Третья стадия. Определил без рентгена волонтер из службы спасения, Семен Круглов. Он был высоким, улыбчивым мужчиной за пятьдесят, могучего телосложения. В свое время проходил сверхсрочную службу в Афганистане, а после демобилизации осел в Калининграде. Круглов работал хирургом в областной больнице, но регулярно появлялся в ночлежке, привозил продукты, одежду, перевязывал кровоточащие раны, вправлял вывихи. Все это он проделывал с неизменной улыбкой на румяном лице, и хмурые люди, окружающие врача, улыбались в ответ помимо желания.

      – Может быть, вывихнул? – с заискивающей улыбкой спросил Филипп, стягивая джинсы.

      Круглов помял сустав, повернул ногу набок, отчего Потехин вскрикнул.

      – Протез тебе надо ставить, бродяга! – с улыбкой сказал врач, будто ничего более веселого, чем сношенный суставной хрящ, не встречал. – А старый на свалку! Износился уже.

      Филипп пожалел, что не взял с собой трость, которую привез ему в следующий визит Круглов. Оставил в приюте. Условие пребывания в ночлежном доме было простым и невыполнимым. Трезвость и работа. Легко сказать, трудно сделать. Потехин продержался без выпивки три с половиной недели. Сейчас он шел по улице, не чуя под собой ног. Вокруг все кружилось в каком-то дьявольски ликующем хороводе, – буйная зелень, приторно пахнущая липовым медом, отцветающая сирень, порхающие в раскаленном воздухе белые пушинки, словно крохотные парашютисты, опадающие на серый асфальт. У него ломило затылок, кровь пульсировала в висках в такт шагов, в сознание вторгались чужие мысли, словно невидимая рука включила тайную радиостанцию, транслирующую поток слов, смысл которых он был не в силах понять, чувствуя интуитивно, что речь идет о чем-то недобром. Он направлялся в сторону улицы Ялтинской, в центр помощи бездомным, уповая на милосердие старшего сотрудника ночлежки, Тамары Васильевны Молевой. Если не прогонят, хоть накормят, – решил он. Дважды в день благотворительные службы организовывали бесплатные обеды. Филипп не чувствовал голода и шел по привычке. К тому же поселившийся в его голове голос настойчиво диктовал свою волю:

      «Иди туда… Иди туда… Иди…»

      – Иду! – огрызнулся мужчина.

      От него шарахнулся худой подросток в длинной черно-желтой футболке и повернутой козырьком назад бейсболке. Мальчишка едва не упал на асфальт со скейтборда, однако удержался на ногах, обругал Потехина и помчался вперед, виляя худым задом. В его ушах чернели микрофоны наушников.

      – Козел! – беззлобно выругался Филипп в ответ.

      Нога онемела, а идти предстояло не менее двух километров. Он присел на скамейку, вытер кулаком слезящиеся глаза. Хоть и было на улице жарко, его заколотило, как в ознобе. Филипп достал из сумки бутылку из темно-зеленого стекла, закупоренную бумажной затычкой. Привычно озираясь по сторонам, он шумно глотнул, спиртное благодарно проскользнуло по пищеводу, тепло ожгло внутренности. Филипп закрыл глаза, погрузился в зыбкую дрему. На улице было пустынно – выходной день, – горожане устремились на пляж или разъехались по дачам. Когда-то у Филиппа