Лучшие люди города. Катерина Кожевина

Я в театральной студии занималась. Мы там и пели тоже. Еще на гитаре училась.

      – Но жизнь свою вы с театром не связали.

      – Нет, не связала, – Лена словно заглотила кусок крупной наждачки.

      Они просидели молча до конца выступления. С последними аккордами аккомпанемента щуплый мальчик с верхнего ряда треснул по голове товарища снизу. Тот развернулся и пихнул его с лавки. Зачинщик отскочил от пола, как мяч-попрыгунчик, и тут же нанес ответный удар. Завязалась потасовка. К ней моментально подключились девчонки. Дама-хормейстер бросилась их разнимать.

      – Капустина, быстро слезь с Иванцова! Вот паразиты, а!

      На помощь хормейстеру выбежали баянисты. Мелюзгу быстро раскидали. Ансамбль покинул зал без прежнего лоска – прически растрепаны, из штанов торчат языки белых рубашек.

      Светлана Гарьевна вздохнула:

      – Господи. Цветы жизни на моей могиле. – Потом развернулась к Лене: – В пятницу вас устроит? Зал будет свободен с шести вечера.

      – Да, спасибо большое.

      – Знаете, я буду рада, если у вас все получится. Городу нужен завод. Но не потому, что людям нужны деньги и работа. Кто хочет, найдет и то, и другое. Можно ходить в море, собирать ягоду, где-то крутиться. А потому что им нужен хоть какой-то ритм, порядок жизни. Вот когда работал целлюлозный завод – его еще японцы строили, – так вот, все поднимались в одно время, шли на смену, возвращались, с детьми гуляли. Людям было о чем говорить, они делили жизнь. А сейчас каждый живет сам по себе, все рассыпалось.

      Ни о чем подобном Лена раньше не думала.

      – Спасибо. – Она была готова обнять Светлану Гарьевну, но сдержалась.

      – Ну всё, идите. Вот мой номер на всякий случай.

      Кажется, это была первая маленькая победа. Настроение поднялось, и Лена поспешила выбраться на свежий воздух.

      Глава 11

      В вестибюле, когда Лена уже натягивала перчатки, прямо в ее коленки врезалась маленькая девочка. Тут же подбежала женщина в кожаной куртке и грубо оттащила малышку за капюшон.

      – Она сегодня чумная какая-то, вы извините.

      – Да ничего страшного. Ребенок.

      В голове замелькали картинки из детства. Лене пять. Она уже умеет читать по слогам и может без запинок, как скороговорку, произнести английский алфавит. Мать подводит ее к огромным воротам. Они украшены золотым гребнем. Тени от колонн расчертили площадь косой зеброй. «Лена, читай». Она задирает голову. Солнце слепит глаза. Буквы еле различить: «Ор-де-на-ле-ни-на». «Молодец, не торопись, мышка. Что это за буква?» Лена путает «ц» и «щ». Мать злится: «Ну же. Сколько палочек над хвостиком? Две? Значит, какая это буква?» Лена вспоминает, читает дальше: «Це-нтра-л-ны-й-пар-к». «Умница! Поняла теперь, куда мы приехали?»

      Лена ничего не поняла. От пекла кружилась голова. Челка прилипла ко лбу. Ей хотелось присесть на бордюр и больше не двигаться. Но у мамы, кажется, другие планы. Она тянет ее в огромную очередь шумных потеющих людей. Перед ними стоит долговязый парень в синей рубашке. Под лопатками у него два