Поправка на ветер. Марта Яскол

на деревянные ступеньки и не переставляла его с кирпичей в другое место. Это тоже правда, я, когда пришла домой, не видела его на ступенях. Кто же его тогда туда поставил? Тот, кто, вернувшись домой со службы, зашел на кухню попить водички, вспомнил о дежурстве своей супруги и о своем ей обещании вынести ведро с углями, выгреб золу и понес ведро на лестницу. Вот только по… рассеянности поставил его не на кирпичи, а прямо на ступеньки. Коля, ведь так дело было?

      Участники разбора полетов, словно по команде повернули головы и посмотрели на побагровевшего прапорщика Шведова.

      – Виноват, – пробурчал Николай, – уставший был, плохо соображал…

      – Точнее, сильно нетрезвый, практически на рогах… – тихо, но отчетливо, чтобы услышали все заинтересованные лица, процедила Ада Борисовна. – Вон амбре какое, без противогаза не подступиться!

      – А это залет, Коля, – в раздумье почесал затылок Савчук. – Пожар по пьяному делу – тут выговором не отделаешься… Или я что-то не так понял? – Подполковник посмотрел на съежившегося прапорщика.

      – Я все исправлю! – засуетился Коля. – Сейчас сбегаю к Сидорову, попрошу, чтоб он своих хлопцев из деревообрабатывающего цеха организовал, мы до утра все починим! Не губите! К подъему все будет как новое!

      – И-и-и эх! – махнул рукой подполковник Савчук. – Ни на кого нельзя положиться! В смысле никому нельзя доверять, так-скзать, – быстро поправился он, покосившись на супругу. – У тебя, Шведов, четыре часа, время пошло… И не трепаться там!

      – Не ту ты, Маруська, профессию выбрала, – заискивающе, будто и не пыталась десять минут назад обвинить Марусю в поджоге, сказала Татьяна Шведова. – Ну какая медицина? Тебе бы в следственных органах работать!.. Колька, чего застыл? Беги к Сидорову, падай ему в ноги! Шевелись, горе мое! Я с тобой позже разберусь!

      Придавая мужу ускорение, Татьяна легонько ткнула его в плечо, отчего Николай сделал резкий рывок вперед, споткнулся о пустую кастрюлю и едва удержался на ногах. Кастрюля с грохотом покатилась по коридору, подполковник Савчук поморщился, словно от зубной боли, и покачал головой.

      – Я люблю свою работу! – пискнула Маруся вслед удаляющимся с поля боя супругам.

      Вернувшись в свою комнату, она забралась с ногами в любимое кресло возле торшера. Уснуть после такой встряски вряд ли удастся. Протянув руку, оторвала от висящего на стене календаря листок. «1976 – июль – 26 – понедельник». Посмотрела на часы: уже почти пять часов как вторник, двадцать седьмое июля. Скоро август, а ведь еще совсем недавно было начало марта и новой Марусиной жизни здесь, в Чкаловске.

      2

      Если бы за праздничным столом, под бой курантов, возвестивших о наступлении нового, 1976 года, кто-то предсказал ей, что через несколько месяцев она окажется в самой западной точке СССР – в Калининградской области – и будет работать терапевтом в небольшом гарнизонном госпитале, Маруся Левкова ни за что бы не поверила.

      До определенного момента в ее жизни все было легко и просто. Врачом Маруся, выросшая в семье