Шерлок Холмс и болгарский кодекс (сборник). Тим Саймондс

кретоновыми занавесями, слегка покачивающимися на ветру. Неяркий свет, зажженный в залах, чтобы прогнать сумрак, заставлял сотни стекол сверкать, как в Пале-Рояле.

      От дворца ступенями спускались широкие террасы с клумбами ярко-красной герани, обсаженные рядами белых олеандров и багряников, между которыми мелькали статуи наяд, дриады, нимфы, сатиры и бронзовый олень из Геркуланума. Стену, обращенную к террасам, венчал фронтон, изображавший сцену охоты на кабана. Под карнизами гнездились сотни ласточек, которые то и дело вылетали оттуда, устремляясь ввысь.

      Составляющие причудливые орнаменты партерные цветники, прорезанные сетью дорожек, расстилались ковром к огромному озеру, которое сверкало, как сапфир. По его темной глади скользили роскошные лодки. Всю ночь сады и оранжерея освещались электромобилями, спрятанными в зарослях.

      Завидев нашу машину, личная охрана принца под предводительством бравого майора выступила из тени, чтобы занять позицию на ступенях широкой лестницы. Эти лихие вояки были просто великолепны в своих алых, шитых серебром мундирах и серых каракулевых папахах, украшенных орлиными перьями в драгоценных пряжках.

      А рядом, искоса поглядывая на них, высоченный и длинноногий индийский журавль замер почти в полной неподвижности. Лишь слегка подрагивала его ярко-красная голова с похожим на штык восемнадцатидюймовым клювом.

      Водитель оставил нас у подножия парадной лестницы, точной копии Красного крыльца в Грановитой палате Московского Кремля, где четыреста лет назад Иван Грозный убил гонца, принесшего ему дурные вести[17]. С другой стороны, перед входом в кухню, ждали своего часа горы гранатов, ананасов и зимних дынь сорта «кассаба».

      Принимая почести, мы преодолели пятьдесят восемь ступеней. Наверху дворцовая прислуга сновала туда-сюда по передней зале, распыляя хвойную эссенцию. Один из слуг предложил нам окунуть пальцы в святую воду с лепестками фиалок.

      Проделав эту несложную операцию, я взглянул на Холмса. Распахнувшиеся полы длинного пальто открывали взгляду его швейцарские сверхточные золотые часы. Насколько мне было известно, этот карманный брегет с двойной цепочкой «Альберт»[18] вкупе с обшарпанным секретером, двумя-тремя булавками для галстука и старинной золотой табакеркой были единственными фамильными ценностями Холмса. Он поймал мой взгляд, и улыбка насмешливого предвкушения промелькнула на его лице. «Мы должны помнить о приличиях, Уотсон, – прошептал он. – Плевательниц, во всяком случае, я здесь не наблюдаю».

      Нас провели в большую комнату, похожую на столовую, где нашим глазам открылась сцена столь живописная, что она могла бы послужить сюжетом для версальских росписей. Зала эта выдавалась вперед над террасой, создавая эффект парения в воздухе над белесым морем. К самым разным оттенкам красного и синего примешивалось золото. Вдоль стен выстроились воины в ярких албанско-турецких одеяниях – алых вышитых туниках и алых же шелковых шароварах, перепоясанных

17

По преданию, царь вонзил свой жезл в ногу стремянного Василия Шибанова, доставившего ему «досадительное» известие от князя Курбского, который бежал в Литву в 1564 году.

18

Эта принадлежность мужского туалета, названная в честь супруга королевы Виктории, имела Т-образную булавку, которую вставляли в петлю жилета, и две отходящие от нее цепочки. К одной из цепочек крепились часы. Концы цепочек заправлялись в левый и правый жилетные карманы. Иногда между ними висела третья, короткая, цепочка с брелоком, символом студенческого братства или масонской ложи.