Невеста. Джулия Эйлер

emphasis>

      Адам Мицкевич "Гражина"

Тринадцать лет назад

      Как я оказалась в лесу одна в пять лет? Ума не приложу. Хотя, удивляться тут, если честно, нечему. Я этот лес как свои пять пальцев знаю, и наверное лет с пяти одна туда и хожу. То по ягоды, то по грибы, то ещё зачем-то. Хорошо мне в лесу. Дышится легче. В суетливом Ярино, где все делается для Бога, ради Бога и из-за Бога, всегда было что-то неправильное… А в лесу другие законы. Другие боги и божества, которые всегда притягивали меня куда сильнее.

      Блуждала по лесу, наслаждаясь тишиной и спокойствием, собирала ароматную землянику, как вдруг наткнулась взглядом на чьи-то босые ноги. Подняла голову и встретилась глазами с прекрасным, светловолосым юношей, по щекам которого текли слезы. Большие, прозрачные капли вытекали из почти таких же прозрачных глаз. Но удивило меня не это.

      Какое-то время я просто стояла и смотрела на него. Я никогда раньше не видела, чтобы взрослые мальчики плакали. Никогда! Наверное, будь он помладше, я бы бросилась его успокаивать, жалеть, на худой конец. Но он был взрослым. Почти мужчиной. Для меня это было дико!

      В Ярино и девочкам-то плакать можно было лишь до семи лет. А тут почти мужчина. Так что я просто стояла и смотрела, не в силах отвести взгляд.

      Прозрачные капли беззвучно падали на ещё сырую после дождя землю, рядом с бревном, на котором сидел мальчик.

      – Чего вылупилас-с-сь, малявка? – с вызовом спросил мальчик и резко провел руками по щекам, вытирая слезы.

      – Извини, – сказала я, переступив с ноги на ногу. Почему-то находиться рядом с мальчиком стало неудобно. – Я просто никогда не видела, как мужчины плачут.

      – Я не плачу, – отрезал он. – И я не муж-ш-шшина. Я – З-с-смей.

      – Как это? – Я изумлённо выпучила глаза. Потом до меня дошло, я нахмурилась. – Издеваешься?

      – Нис-с-сколечки, – помотал головой мальчик. – Я и правда З-с-смей.

      – Ладно, – я кивнула, согласившись. – Почему же ты тогда плачешь, Змей?

      Он посмотрел на меня, прищурился и ответил:

      – Не хочу с-с-становитьс-с-ся Уж-ш-шиным ц-с-сарем. З-с-смеем быть прощ-ш-ше – ответс-с-ственнос-с-сти меньш-ш-ше. Да и можно полз-с-сать где вз-с-сдумаетс-с-ся с-с-сутками напролет.

      – То есть, ты боишься принимать на себя эту, как ее там… – Я задумалась, забыв слово, которое мальчик только что назвал.

      – Ответс-с-ственнос-с-сть.

      – Точно! – улыбнулась я. – А что это такое?

      Мальчик посмотрел на меня так, будто в жизни не видел человека глупее. А я что? Я всю жизнь в деревне прожила. Оно и понятно.

      – Ответс-с-ственнос-с-сть – это когда ты делаеш-ш-шь то, что надо, а не то, что хочетс-с-ся. И делаеш-ш-шь, это, что бы это ни было, вовремя.

      – Звучит так себе, – согласилась я, присев на бревно подле мальчика. – А почему ты просто не откажешься?

      – Ес-с-сли бы вс-с-се было так прос-с-сто! Дело в том, что отказ-с-саться нельз-с-ся. Выбирать из нас-с-с, меня и ещё пятерых братьев, будет Уж-ш-шиный ц-с-сарь, наш отец-с-с. И он видит нас-с-с и наши пос-с-ступки нас-с-сквоз-с-сь. То есть, я конечно могу с-с-сейчас убить тебя, например. – Он повернулся и грустно посмотрел на меня своими прозрачными серыми глазами. – Тогда я точно не с-с-стану ц-с-сарем, но и с-с-собой быть больше не с-с-смогу.

      – Убивать меня – точно плохая идея, – улыбнулась я. Страшно мне не было, опасности от этого странного мальчика я не чувствовала, потому продолжала сидеть рядом.

      – Вот и я об этом ж-ш-ше.

      – Слушай, но может быть, ты получишь что-то хорошее, кроме ответственности. Стать царем, это ведь ещё и власть!

      – На кой черт мне с-с-сдалась эта влас-с-сть? – горько усмехнулся мальчик.

      – Ну, например, ты сможешь на завтрак, обед и ужин есть конфеты, и никто тебе не запретит! – воскликнула я, представив, какое это было бы счастье.

      Мальчик снова внимательно посмотрел на меня, и взгляд его изменился. Будто до этого он видел только сопливую малявку, а теперь заинтересовался.

      – Ладно, может, так будет даж-ш-ше лучш-ш-ше, – улыбнулся он.

      И такой красивой оказалась его улыбка, что я залюбовалась.

      – Улыбка идёт тебе больше, чем слезы, – призналась я.

      – С-с-слуш-ш-шай, – вдруг встрепенулся он, проигнорировав мои слова. – А ты умееш-ш-шь читать?

      – Умею. Только у нас в Ярино книжек нет совсем, этой зимой морозы страшные были, пришлось спалить все знания, – с сожалением покачала головой. Меня и правда очень расстраивало то, что книг больше нет и купить их не на что.

      – Ес-с-сли я буду передавать тебе по одной книге в неделю, ты будеш-ш-шь их читать? – прищурился он.

      – Спрашиваешь? – воскликнула я. Вскочила на ноги и встала напротив мальчика. – Конечно буду!

      – Тогда по рукам?

      Он снова улыбнулся, да так широко, будто только что заключил прекраснейший договор, который в будущем принесет ему много хорошего.

      А