Убийства в Доме Романовых и загадки Дома Романовых. Сборник статей

– люди «греческой веры». Сапеги – из бояр Смоленской области. Правда, вышеупомянутый Ян Петр формально принял католичество, но покровительствовал обеим церквам. И в отряде его, по его собственным словам, «большая половина состоит из русских людей». Тушинский гетман князь Рожинский в письме папе римскому восхваляет некоего о. Викентия, благодаря которому он все-таки склонился к католичеству, но если учесть, что главную тему письма составляют просьбы о помощи, вряд ли можно воспринимать его пафос всерьез.

      С другой стороны, «Москва», с которой все они воевали, представлена венграми, татарами, французами во главе с де ля Вилем, англичанами (!) и, согласно дневнику Сапеги, целым подразделением все тех же поляков, «у которых было свое знамя и свой ротмистр». Наконец, на стороне Шуйского воевала армия шведов.

      Таким образом, правильнее было бы говорить не об организованной интервенции, а о том, что некоторые подданные сопредельных (и даже не сопредельных) стран приняли участие во внутренних неурядицах Русского государства, причем участие это носило поначалу сугубо неофициальный характер. Впрочем, и официальное вмешательство со стороны Польского и Шведского королевств было вызвано столь же официальным приглашением из Московской Руси. И в этом приглашении не содержалось никакой «национальной измены». Россия могла иметь царя Владислава польского происхождения точно так же, как сама Польша имела короля Сигизмунда из шведской династии Ваза, а, например, Англия – короля-шотландца Стюарта. Вообще монарх-иноземец для феодализма скорее норма, чем исключение. Идея объединения России вокруг Владислава была уже практически реализована Станиславом Жолкевским, если бы не нелепое упрямство Сигизмунда III. Будь король поумнее, Смута кончилась бы на три года раньше и сегодняшние «патриоты» прославляли бы династию Ваза.

      Иностранное вмешательство не было первопричиной событий. Причины историки видят в разорении страны Иваном Грозным, последствии этого разорения – крепостничестве – и природной катастрофе – трехлетием голоде, постигшем страну в правление Бориса и заставившем Годуновых расплачиваться за чужие грехи. Но «интервенция» точно так же не может считаться и движущей силой Смуты.

      Эту движущую силу, опору и основу «партии беспорядка», скорее всего, следует искать в казачестве.

      С большим вниманием я читаю в современной партийной печати рассуждения о казачестве. «Издревле казаки ставили во главу угла защиту Православия… а для верующего монархия на земле – своего рода «калька» устройства небесного» («Путь», газета Российского христианского демократического движения). «К идеалам служения «Вере» и «Отечеству» казак с необходимостью добавлял и третий, не расторжимый в совокупности член – «Царю»… Истинная «вольность» воспринималась как реализация предельного личностного права на отсечение собственной воли, а «самодержавие» как вольное изъявление Божьей правды и милости через монарха» (журнал «Кубань»).

      Раннее казачество весьма