Убийства в Доме Романовых и загадки Дома Романовых. Сборник статей

Тюрин

      Верховники и бироновщина

      В тот день – 19 января 1730 года – никто из собравшихся вершителей судеб Российской империи не рвался нарушить молчание. Головкин кашлял и ссылался, на отсутствие голоса, хитроумный Остерман исчез: он непрерывно находился при теле почившего накануне государя Петра II и явился на минуту – сказать, что, будучи иностранцем, считает себя не вправе принимать участие в совещании, на котором решается судьба российской короны, и прибавил, что подчинится мнению большинства. Молчание нарушил самый сильный и решительный из верховников, к тому же имевший свою программу реформы управления империей, – князь Дмитрий Голицын.

      А всего их было восемь человек. Восемь сановников, подозревавших и боявшихся друг друга, вознесшихся не только над массой столичного и провинциального дворянства, но не хотевших делиться властью даже со своими вчерашними коллегами – «птенцами гнезда Петрова». Восемь человек, желавших самостоятельности и смертельно её боявшихся…

      Граф Гаврил Иванович Головкин, барон Андреи Иванович Остерман, князь Дмитрий Михайлович Голицын, князья Долгорукие, Алексей Григорьевич, Василий Лукич и Михаил Владимирович, – члены Верховного тайного совета, учрежденного еще в 1726 году при Екатерине I, и два фельдмаршала, которых верховники пригласили участвовать в своих совещаниях, – Михаил Михайлович, Голицын и Василий Владимирович Долгорукий.

      Князь Дмитрий Голицын, этот сподвижник Петра Великого, остается малоизвестным и неинтересным для широкой публики по сравнению с карьеристами, авантюристами и «случайными» людьми XVIII века – меншиковыми, ягужинскими, остеманами, биронома, минихами. Может быть, потому, что князь Голицин опровергал своим существованием миф о русском боярине, с легкой руки А. Н. Толстого утвердившийся в нашем сознании, боярине, не способном к мысли и действию без иноземцев и царевой дубинки? Или потому, что существование князя Голицина свидетельствовало, к чему Россия могла бы прийти, если бы западные идолы и достижения усваивались русским обществом постепенно и последовательно, эволюционно, говоря языком современности, а не путем резкой, жестокой и крутой ломки жизненных основ в петровском революционном стиле с последующим узко и односторонне понятым восприятием благ западной цивилизации преемниками преобразователя?

      «Князь Дмитрий Михайлович Голицын, – писал русский историк Д. А. Корсаков, – двуликий Янус, стоящий на рубеже двух эпох нашей цивилизации – московской и европейской». Когда начались реформы Петра, Дмитрий Михайлович был уже зрелым человеком: он родился в 1665 году и женился в 1695 году на княжне Анне Яковлевне Одоевской. В 1697 он в числе царских стольников был отправлен Петром в Италию для учебы. В 1701 году, будучи капитаном гвардии, стал чрезвычайным послом в Константинополе, где вел переговоры о свободном плавании русских судов по Черному морю. С 1708 по 1721 год губернатор в Киеве. Это было критическое для Украины время, время Северной