Албазинец. Алексей Воронков

и уже скоро вся вражья дружина лежала порубленная на сырой земле.

      – Добре, братцы! – когда казаки покончили с маньчжурами, похвалил товарищей старшина, глядя на густо залитое кровью поле брани. – И так будет со всеми, кто решится пойти супротив нас!

      – Твоя правда, старшина! Всех побьем! Слава казакам! – звучали голоса еще не успевших остыть после битвы товарищей.

      Федор отер рукавом кафтана пот с лица и спросил:

      – А что у нас? Есть ли убитые?

      – Есть! – ответили ему. – Митяй Суворин и Остап Сковорода.

      – Жаль, – покачал головой старшина. – Что будем делать, товарищи мои? В чужой земле их похороним али домой повезем?

      – Да неужто оставим? Домой, конечно, домой! А то жонки их нам не простят.

      – Так и порешили, – сказал Федор. – Ну а врагов чужим воронам на съеденье оставим. Пусть попируют.

      Привязав мертвых товарищей к седлам оставшихся сиротами лошадок, казаки отправились в путь. Вокруг такая лепота, что невозможно было глаз оторвать. Больше всего поражали окрестные горы, чьи вершины были укрыты прозрачной пеленой сизого тумана. Красивы были и леса у подножия гор, и травы в полях, усеянных поздними цветами. Только любуйся! И в этот самый момент, когда казаки стали потихоньку отходить от недавнего боя, раздался встревоженный возглас Фана:

      – Маньчжу!

      И снова руки казаков потянулись к оружию. Только напрасно так лихорадочно забились их сердца, ибо на этот раз никакой опасности не было. Вместо маньчжурских конников они увидели впереди каких-то странных людей, которые, заметив казаков, тут же повернули вспять.

      – А ну, братцы, давай глянем, шо там таке! – предложил Фома.

      Пришпорив коней, они бросились в погоню.

      То были четверо молодых китайцев-кули с выбритыми до блеска лбами, одетых в синие мокрые от пота длиннополые халаты, на плечах которых покачивался украшенный разноцветными лентами паланкин. Двигаясь усталой рысцой, китайцы пытались оторваться от чужаков. Их голые грязные пятки, мелькавшие впереди, вызвали у казаков дружный смех.

      – А ну, стой! – приказал Федор. – Кто такие?

      Егорша Комар тут же перевел его слова.

      Кули замерли, и в следующее мгновение шелковая занавеска паланкина отдернулась, и на казаков глянуло хорошенькое девичье личико.

      – Охо! – увидев это хрупкое луноликое создание, почесал затылок Мишка Ворон. – Ничего себе краля!

      – А ну, неча тебе на чужих девок пялиться – своя в Албазине ждет! – прикрикнул на него старшина.

      Та, что ждала Мишку, была Федоровой дочкой Аришкой. Молодые гуляли уже почти год, и в крепости стали поговаривать об их скорой свадьбе. Старшина был не прочь иметь такого зятя. И сам недурен, и башка неплохо варит. И что важно – будущий зять его потомственный казак.

      – А краля-то не из бедных, – подъехав к Федору, проговорил Иван. – У нее, поди, и цацки золотые имеются. Может, поживимся?

      – Цыц! – строго глянул на него старшина и вдруг приказал ханьцам опустить тяжелую ношу. Когда они это сделали, он предложил девице выйти из паланкина, однако она наотрез отказалась. Тогда он силой вытащил ее оттуда. Она сопротивлялась,