Война и мир. Лев Толстой

не уйдешь! – закричал Николай, все делавший и говоривший страстно и порывисто, одною рукой хватая Бориса за рукав мундира, другою отнимая руку у сестры. – Ты обязан обвенчаться.

      – Обязан, обязан! – закричали обе девочки.

      – Я буду дьячок, Николаенька, – кричал Петруша. – Пожалуйста, я буду дьячок «Господи, помилуй!»

      Казалось бы непонятным, что могли находить веселого молодые люди и девушки в венчании куклы с Борисом, но стоило только посмотреть на торжество и радость, изображенные на всех лицах, в то время, как кукла, убранная померанцевыми цветами и в белом платье, была поставлена на колышек лайковым задом, и Борис, на все соглашавшийся, подведен к ней, и как маленький Петруша, надев на себя юбку, воображал себя дьячком, – стоило только посмотреть на все это, чтоб, и не понимая этой радости, разделить ее.

      Во время одевания невесты Николай и Борис были выгнаны для приличия из комнаты. Николай в волнении ходил по комнате и про себя ахал и пожимал плечами.

      – Что с тобой? – спросил Борис.

      Тот поглядел на своего друга и отчаянно махнул рукой.

      – Ах, ты не знаешь, что со мной сейчас случилось! – сказал он, хватая себя за голову.

      – Что? – спросил Борис насмешливо и спокойно.

      – Ну, я уезжаю, а она… Нет, я не могу сказать!

      – Да что же? – повторил Борис. – С Соней?

      – Да. Знаешь что?

      – Что?

      – Ах, удивительно! Как ты думаешь? Обязан я после этого все сказать отцу?

      – Да что?

      – Знаешь, я сам не знаю, как это случилось, я поцеловал нынче Соню; я скверно поступил. Но что же мне делать? Я до безумия влюблен. А дурно это с моей стороны? Я знаю, что дурно… Как ты скажешь?

      Борис улыбнулся.

      – Что ты говоришь? Неужели? – спросил он с хитрым и насмешливым удивлением. – Так и поцеловал в губы? Когда?

      – Да сейчас. Ты бы не сделал этого? А? Не сделал бы? Я дурно поступил?

      – Ну, не знаю. Все зависит от того, какие ты имеешь намерения.

      – Ну! Еще бы. Это верно. Я ей сказал. Как меня произведут в офицеры, так я женюсь на ней.

      – Это удивительно, – повторил Борис. – Как ты, однако, решителен!

      Николай, успокоившись, засмеялся.

      – Я удивляюсь, отчего ты никогда не был влюблен и в тебя не влюблялись.

      – Такой мой характер, – сказал Борис, краснея.

      – Ну, да ты хитрый! Правду Вера говорит. – Николай вдруг принялся щекотать своего друга.

      – А ты отчаянный. Правду же Вера говорит. – И Борис, боявшийся щекотки, отталкивал руки своего друга. – Ты уж что-нибудь сделаешь необыкновенное.

      Оба, смеясь, вернулись к девочкам для совершения обряда венчания.

      XVII

      Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Кроме того, ей хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга.