Петля Мёбиуса. Сергей Анатольевич Павленко

ткуда ты такой взялся?!

      – Вообще-то, я здесь живу…!

      Марина улыбнулась и потянулась всем телом, как кошка. Язычок пламени на несколько секунд озарил лицо Павла. Затянувшись, он пустил вверх ровное колечко дыма. Живая петля, расширяясь, медленно поднималась к потолку. Внутри неё кот, запрыгнув к ним в ноги, уютно устроился в складках одеяла и заурчал. Марина прикрыла веки. Ещё пара колец и она безмятежно спала. Предрассветная мгла накрыла комнату и только глаза Павла разгорались и исчезали в темноте.

      Чёрный монстр до тошноты быстро менял форму и размеры, скользя по поверхности раскалённого песка, который с каждым шагом все сильнее обжигал, свисающую с носилок руку. Это чудовище преследовало Павла уже давно и иногда, сжалившись, на мгновение перекрывало ему лицо, спасая глаза от палящего солнца. Но всё это была ерунда по сравнению с адским огнём, сжирающим его изнутри. Вдруг, монстр остановился. Его голос булькающий, словно из преисподней, обрывками прорывался в глубину сознания.

      – Молоо…доой похоодуу коон…чился! Смеел…ый ок…заался пар… нишка! Жаль не дот…т…янул до наа…шиих!

      Слова превращались в клёкот и проваливались в темноту, но нарастающий гул заставил Павла расклеить глаза. Два чёрных силуэта чудовищных стрекоз изрыгнули в кровавое небо гроздья светящихся шаров и превратились в ощетинившиеся ракетами боевые вертушки. Размытое светлое пятно перекрыло их собой, и выплюнуло разбиваемые шумом винтов слова.

      – С теебя ма…га…рыч! Жиить буд…еешь! На…шии пацан! Нашшшии!

      Свистящий, режущий воздух звук лопастей стал невыносим…!

      Павел резко открыл глаза. Он тяжело дышал, словно вынырнул из толщи воды. Стук в оконное стекло, заставил его окончательно проснуться. Кот спрыгнул на пол. Марина улыбнулась во сне. Её обнажённое тело в луче солнечного света вернуло Павла к реальности.

      Скрипнула старая входная дверь. На крыльце стоял запыхавшийся парнишка. Рядом валялся его загнанный велосипед.

      – Привет Мишка! Чего шумишь?

      Павел застегнул ремень и занялся рубашкой.

      – Отец прислал. На фабрике убийство, а у вас телефон выключен.

      Лысая башка Петровича плыла по стеклянному коридору впереди Павла. Пожилой капитан, держал в одной руке фуражку, а другой вытирал платком испарину на затылке. Он был явно напуган и озадачен.

      – Знаешь, до сих пор не верится. Вот веду тебя туда… и думаю, зайдём, а там ничего такого…

      – Какого такого?! Давай конкретнее, Петрович! Ты же тёртый калач, а мямлишь, как салага! У меня, между прочим, выходной и, вообще, я здесь случайно, и к вам никакого отношения не имею!

      Эта тирада никак не подействовала на Петровича. Он сунул смятый платок в карман кителя, надел фуражку и продолжил тем же отрешённо загадочным тоном.

      – Сторож делал обход и увидел открытую дверь…. Вообще, он, когда звонил, так орал, прям заходился, думали, его кондрашка хватит! Приехали мы с молодым ещё засветло. Васька сегодня дежурит, племяш мой. Месяц как из училища прибыл и надо ж такому…. Он сейчас там…, с ней… остался. Фу ты черт!

      Петрович остановился, достал из внутреннего кармана плоскую стеклянную фляжку начатой четвертинки, сделал приличный глоток и протянул Павлу. Тот отрицательно покачал головой, и Петрович, убрав успокоительное, продолжил переливать из пустого в порожнее.

      – Слава богу, ты здесь, и вообще это по твоей части. У нас и в девяностых такого не было. А сейчас, всё же поделили вроде и вот на тебе, снова-здорово!

      Они вошли в просторный салон с красивой мебелью, фруктами и шампанским на столе, бильярдом, большим угловым диваном и телевизором. Очень бледный младший сержант, как заворожённый смотрел через приоткрытую дверь в ванную комнату и вздрогнул, когда ему на плечо легла рука Петровича. В джакузи, на некотором возвышении от пола, в белой густой жидкости лежала блондинка. Её тело и нижняя часть лица, включая нос, было залито белой субстанцией, голова привязана к крану тонкой леской, впившиеся в шею, широко распахнутые глаза с удивлением смотрели в сторону окна. Павел невольно перевёл туда взгляд. Солнце набирало силу. В его лучах, в метре от стекла стайка озорных воробьев, беззвучно щебеча, качалась на ветках берёзы. На их фоне в отражении проступало накрытое белым саваном тело. Тонкая прозрачная граница разделила жизнь и смерть. Павел с трудом заставил себя повернуться.

      – Что это?

      Выдохнул он, не узнав своего голоса. Первым понял смысл вопроса сержант.

      – Сгущёнка. Вон вёдра валяются, видимо из цеха носили.

      – Далеко?

      – По коридору метров 15…, да там везде налито, прямо по следу можно идти….

      Возможно, благодаря алкоголю, Петрович вдруг очнулся и стал говорить, активно жестикулируя, словно гонял руками мух.

      – Ну, пойдём мы, пожалуй. Начальство, поди уже на подъезде. А ты, Паша, пока тут сам осмотрись. А если что наберёшь….

      – Сторожа позови.

      Перебил его Павел. Он пошёл к ванне, не отрывая взгляда от лица жертвы. Под ложечкой рвануло