На крыльях ветра. Сергей Фокин

тотчас отозвался на мой призыв, охотно выдохнув своим напором. Я ощутил его спиной. Ветерок резко усилился, и волосы Ирвинда шевельнулись.

      – Это все? – В его голосе сквозило явное разочарование. Сам факт моего взаимодействия с природой собеседника, кажется, не устраивал. Меня это задело.

      – Нет! – Если он желает увидеть светопреставление, пусть крепче держится на ногах. И я, внутренне напрягаясь, послал позыв ветру расправить плечи.

      Это походило на включение вентилятора вытяжки в каком-нибудь фильме о Крепком орешке. Напор в спину возрос, майку уже пронизывало насквозь, и мои брюки не трепетали свободно на ноге, а плотно прижались к ней. На деревьях вокруг зашумела листва, в воздух поднялись разорванные пакетики из-под «кириешек», и прокатилась одна пустая пластиковая бутылка.

      Инвинд наблюдал за всем этим с любопытством. Его глаза не разгорелись восторгом, не было в них и изумления. Он словно ждал подобного поворота дел. Но и разочарование уже не светилось во взгляде. Мне показалось, что увиденное емудаже понравилось.

      – Еще! – Его голос донесся до меня сквозь шум в ушах. – Сделай больше, чем можешь!

      И я напрягся, мысленно взвившись ввысь и поведя там разговор с потоками воздуха на равных. Сейчас мы были товарищами, идущими в одном направлении; соратниками, одолевающими в поединке общего врага… Звучит очень напыщенно, но мои тогдашние ощущения можно было описать только так. Это был экстаз взаимопонимания!

      На земле действительно поднялся ураган. Задуло так, что я едва держался на ногах. Деревьям пришлось несладко. Тут и там слышался треск ломающихся веток. Пыль, приносимая ветром, затмила свет и начала проникать в глаза и уши. Пришлось прикрывать лицо руками. Мимо проносились пластиковые бутылки и коробки из-под сока, алюминиевые банки катились десятками: видно, в кустах их собралось огромное количество. Щепа и гнилушки эстрады просто подхватило и унесло прочь. Начался раскачиваться даже ее железный остов. Казалось, еще немного – и рухнет забор, из прутьев которого доносился отчаянный свист. Представляю, каково было в эту минуту птицам, гнездившимся по соседству!

      Буря широким фронтом проносилась над парком. Даже меня, уже кое-что видевшего прежде, зрелище потрясло. Но я смотрел на реакцию Ирвинда и не мог понять, что думает он. Его лицо, обдуваемое непрерывным потоком песчинок и мусора, казалось спокойным! И это, пожалуй, поразило меня более всего. Я сам не ожидал от себя такой прыти. Конечно, она и далась мне только через сверхусилие: внутри все было напряжено, даже зудело до дрожи, а он взирал бесстрастно и как будто равнодушно.

      Его волосы развевались, точно мочалка, а на носу появились черные очки. Он наклонился вперед, чтобы противостоять потоку, и все так же опирался на свою палку. Не знаю, было ли ему тяжело удержаться на ногах, но я очень постарался, чтобы именно так получилось.

      Самое странное произошло потом. Не изменив положение тела, он поднял свободную руку и направил ее открытой ладонью в мою сторону. Тотчас на пространстве земли, разделяющем