Когда запоют мертвецы. Уна Харт

Диса недолго – вскоре она проснулась, услышав чьи-то шаги. В темноте мелькала матушкина фигура. Хельга торопливо набросила на плечи теплый плащ и, всунув ноги в ботинки, скрылась за дверью, аккуратно придержав ее, чтобы не хлопнула. Сперва Диса подумала, что мать отправляется заглаживать свою вину перед преподобным Свейнном. Стоило представить, как Хельга униженно просит простить ее глупую дочь, как обещает пастору принести ему лучшие куски мяса от рождественских угощений, девочке стало дурно. Ну уж нет! Невзирая ни на какие ссоры у них в семье, ее мать не будет опускаться до такого!

      Диса так и не разделась перед сном, так что ей оставалось только накинуть плащ и отыскать обувь. В темноте она никак не могла нашарить, куда скинула ботинки, так что влезла в первые попавшиеся. Судя по тому, как они сдавили ногу, это были сапожки Кристин.

      Девочка выскользнула в метель. Снежные хлопья кружились вокруг коньков крыш, ветер гнал тучи, что заслоняли луну. Бурно шумело море. Следы на снегу можно было бы различить днем, но ночью сделать это было невозможно. Двор просматривался плохо. Диса уже собиралась вернуться в дом, как заметила слабый теплый огонек посреди метели. Дома арендаторов и рыбаков стояли так плотно друг к другу, что трудно было отличить один от другого, но она точно знала, в чьем окне сейчас горит свет. Девочка проводила в этом доме столько времени, что знала каждый его уголок. Гисли учил ее делать снасти и предсказывать шторм, ориентироваться по звездам и ловить рыбу без приманки. От него она узнала, как схорониться в снегу и выжить в лютый холод, если заблудился, хотя у них на юге не бывает настолько холодно. Гисли научил ее ничего не бояться. Сейчас же она почему-то испугалась этого зажженного окна и ночной тишины.

      Но тем увереннее она двинулась навстречу тайне. Чем ближе подходила, тем лучше просматривались материны следы на снегу. В отличие от их собственного дома, жилище Гисли было пыльным и тесным. На подземном этаже жили овцы, так что в бадстове всегда пахло навозом, а снизу доносилось блеяние. Диса осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

      После ночной темноты даже слабо освещенная очагом бадстова просматривалась как на ладони. Хельга нашлась там. Гисли тоже. Оба были голыми. Со смесью страха и удивления Диса наблюдала, как прогибается тонкая матушкина фигура и смотрят вверх крупные плоские соски. Узловатые руки Гисли лежали на шее женщины, словно мужчина хотел задушить ее, но не решался. Он был обращен лицом к очагу, так что Диса могла видеть только широкую спину, поросшую светлыми волосами. Зато лицо матери могла рассмотреть во всех подробностях: брови сдвинуты, как от боли, рот плотно сжат, лоб и щеки покрывают капельки пота…

      Диса закрыла дверь. Отчего-то она была уверена, что теперь можно не осторожничать: Хельга и Гисли так увлечены своим делом, что вряд ли заметят наблюдателя. Девочка вернулась в дом и улеглась в кровать, не чувствуя своего тела. О том, что нужно снять ботинки, она вспомнила, лишь когда испугалась, что ноги опухнут. Потом ей стало жарко. Кожа