Последний загул. Марина Серова

за его дачей, той, которая нашла тело Валерия в ванне наутро после гулянки.

      – Любовь Андреевна. Фамилию, к сожалению, не знаю.

      Это имя я тоже запомнила накрепко.

      – Удачи, Татьяна! – пожелал он, отъезжая, и одарил меня улыбкой из окошка, как из портретной рамы. – Отправляюсь готовить деньги.

      Я, чтобы черт не пошутил, трижды сплюнула через левое плечо.

* * *

      Итак, Семен Геннадьевич Рогов отправился готовить деньги, из которых двадцать пять тысяч деревянных – стоимость предварительного расследования – были уже моими кровными. А я прямо из машины по сотовому позвонила Эллочке Пряхиной, признанному знатоку городского музыкального бомонда. Трубку долго не брали, и я удивилась – время за полдень, по режиму Эллы самая пора проснуться. Наконец что-то щелкнуло, и я услышала недовольный голос подруги:

      – Ну кого еще черт надрал?..

      – Элка! – завопила я, зная по опыту, что промедление чревато отключением и ее, и вслед за этим ее телефона, и тогда, кроме гудков, я больше ничего не услышу – названивай хоть до самого вечера. – Не смей бросать трубку! Это я, Татьяна Иванова. Узнала?

      – Подумаешь! – Элла ответила недовольно. – Иванова – это еще не заслуга.

      – Но и не недостаток. Давай просыпайся и въезжай в ситуацию. Я звоню тебе не для того, чтобы потрещать насчет твоих последних симпатий.

      – Кто?.. – возмутилась она невпопад и наконец въехала. – Боже мой, Танька, это ты, что ль?

      – Я, я! – почти кричала я, теряя терпение. – Пряхина, еще немного, и мне придется тебе нахамить, чтобы привести в чувство.

      – Не надо хамить. Все уже в порядке. Чего звонишь?

      – Консультация нужна. Кто такой Евгений Ребров?

      – Скотина! – ответила она возмущенно – мол, кто же этого не знает? – Приезжай, я тебе про него такого напою! И все – чистая правда.

      – А ты одна?

      – Одна, одна! – ответила она раздраженно. – В том-то и дело!

      В прошлый мой к ней визит я обошлась без предварительного звонка и нарвалась на грубого, круглого, как снеговик, с волосами до плеч и совершенно голого мужика, открывшего мне дверь и с ходу приказавшего проваливать ко всем чертям.

      – Еду!

      – Танька! – завопила она. – Алло! Пива купи! А классный кофе я тебе гарантирую!

      Вот так. Все сегодня пьют пиво. Кроме меня.

      Через некоторое время я стояла перед пряхинской дверью, обремененная бутылками, и давила на кнопку звонка. Все здесь было не как у всех, и открывать мне не торопились. И только когда я уже решила пустить в ход каблуки и наделать грохоту на всю лестничную клетку, дверь распахнулась. На пороге стояла Элла собственной персоной, завернутой в китайский шелковый халат, и, положив ладони на осиную талию, хриплым от курева голосом пела мне, как малому и горячо любимому ребенку:

      – Та-неч-ка! Ми-ла-я! Добро пожа-ло-вать!

      С силой, почти невероятной для такого хрупкого существа, она за руку втащила меня в комнату, отобрала сумку с бутылками и умелась на кухню, за обещанным кофе.