Уникум. Книга трех. Дмитрий Билик

много энергии. Вот на кой черт мне зайцы, белки и… нечто вроде домового – только повыше, сутулого и с запутанными волосами? Тот, поняв, что его обнаружили, бросился наутек, а я продолжал сканировать окрестности, чувствуя, что силы начинает тратиться все больше. Зато нашел ее.

      Не знаю, зачем так далеко забралась Катя, но я узнал ее по слабым очертаниям фигуры. Зыбунина склонилась над землей, словно что-то искала, и даже не обратила внимания на мою Волну. Ладно, мы люди не гордые, сами подойдем.

      Правда, сначала я услышал голоса. Что весьма странно, потому что Волна показывала достаточно уверенно – Зыбунина одна. Стараясь не шуметь, я прибавил ходу, лишь теперь заметив, что лес вокруг изменился.

      Почернели деревья, словно кто-то выпил всю их жизненную силу; затихли птицы, боясь нарушить гнетущее молчание; потянуло смрадом и затхлой сыростью, как бывает возле стоячей воды. А на голой поляне с пожелтевшей травой я обнаружил ее. Катю. И перед ней была Земляная голова.

      Не тот унылый комок земли, который получался на занятиях, а полноценное лицо взрослой женщины. Чуть за сорок, с непослушными комьями-волосами, травой вместо бровей, круглыми глазами-камнями и ртом из кореньев. Жалко, что поспел я на самый конец разговора.

      – Ты понимаешь, что это значит. Ковену объявлена война. И мы нанесем ответный удар. Она должна исчезнуть!

      Сказав это, голова превратилась в горку земли. Ага, сеанс связи закончен. Я шагнул на поляну, и только теперь Катя обратила на меня внимание. Она повернула голову, и мне предстала совсем другая Зыбунина. Не приятная рыжая веселушка, с которой приходилось сидеть за одной партой. Глаза Кати были подведены чем-то черным, похожим на тушь. Отчего слезы, катящиеся по щекам, смешивались с этой мутью и становились грязно-серыми, оставляющими после себя след.