Прощание с Гербалаевым. Житейские хроники. Алексей Смирнов

каждая школа для неофитов начиналась с Закона Божьего: в начале были Марк и его больная бабушка Мими. Бабушка Мими, мистическая тортилла, страдала американским образом жизни: жрала все подряд, смотрела телек, распухала и последовательно приобретала ожирение, диабет, склероз, гипертонию и прочие диагнозы.

      Марку страшно хотелось помочь бабушке. Еще больше ему хотелось разбогатеть.

      Предание гласит, что некто – чуть ли не сам доктор Катцин, один из будущих Апостолов Марка – снабдил его банками с бракованным порошковым питанием для космонавтов. То есть ничего вредного там не было, но космонавты есть не стали.

      Добрый внук приволок банки к бабушке и приказал съесть. Бабушке было не привыкать. Она употребила продукт и расцвела кладбищенским цветом. Все прошло.

      А дальше заработало сарафанное радио. Я уж не знаю, что там у них, в Америке – лавочки у подъездов, национальные слеты паркинсоников или что другое. Всем захотелось чудесного космического порошка, и Марк вознесся на небо живым.

      Бабушка Мими вызывала гримасу отвращения у многих Гербалаевых. Но эту гримасу приходилось давить и черпать энтузиазм из неизученных покамест запасников.

      Те Гербалаевы, которым довелось побывать на зарубежных мероприятиях для Гербалаевых, рассказывали о Марке с таким неуемным восторгом, что было печально:

      – Мы! Там! Сидим! И вдруг! Прибегает! (Какая-то сволочь – не помню уж, кто). Идите скорее! Марк будет играть на барабанах!

      Позднее я увидел Марка Хьюза и составил о нем свое мнение. Но об этом потом.

      В 1999 году Марк Хьюз помер в гостиничном номере, обожравшись водярой и наркотиками, о чем сразу же, с плохо скрытым злорадством, сообщил первый телеканал.

      Эпизод 12: Издержки профессии

      Гербалаев, как всякая деятельная фигура, неизбежно соприкасается с олигофренией и паранойей. Эти недуги косят ряды сотрудников и клиентов.

      Клиенты, как правило, страдали бредом ущерба.

      «У вас там наркотики», – хрипели они.

      Им предлагали назвать хотя бы одного человека, который убил и ограбил кого-нибудь ради второй коробки Гербалаева. Кандидаты мрачно отступали, верные себе.

      Одна, помнится, пила воду.

      «Если что-то может быть сделано неправильно, это будет сделано неправильно» – один из многих законов Мерфи.

      Гербалаевы велели ей побольше пить. Это правильно, надо пить около трех литров жидкости в день. Но эта пила тринадцать и дивилась, с чего бы это ей стало так нехорошо.

      Другой разводил порошок на пиве и слишком медленно худел.

      Третий ругался: нет результата – и все! Вскрытие показало, что он вообще ничего не принимал. Коробки стояли нераспечатанные.

      Коллеги тоже не дремали.

      Некий выдумщик дал объявление: «Чистка клетки». Потом он поражался: откуда взялись все эти птичники и крысятники, которые вдруг стали ему названивать?

      Еще один, с восточным акцентом, пугал сдобную тетку: «У тебя полтора сантиметра злых подкожных шлаков!»

      А сам