Князь моих запретных снов. Оливия Штерн

смогу ходить в Долину Сна и приводить их обратно, возвращая к жизни.

      А потом Гвейла Шиниас устало произнесла:

      – На сегодня – все. Идите. Следующее занятие будет по расписанию.

      Но я не удержалась и спросила:

      – Мастер Шиниас, а что мы должны чувствовать, когда душа хозяина предмета еще может вернуться?

      Женщина усмехнулась.

      – А что ты чувствовала, когда держала в руках ту ленточку?

      Я помотала головой.

      – Я… я видела паутину. Багровую паутину, повсюду.

      Мой ответ, казалось, удивил мастера.

      – Такого мне еще не рассказывали. Впрочем… – Она окинула меня цепким взором. – Поживем – увидим. Когда человека еще можно вернуть, мы, сноходцы, чувствуем свет.

      Вот и пойми, что она хотела этим сказать.

* * *

      Стоило только выйти из кабинета, как Альберт решительно подошел ко мне. Внутри все сжалось, я в панике уцепилась за Габриэль. Наверное… Он что-то захочет мне сказать. Но я… готова ли я слушать?

      Я обреченно посмотрела в красивое – и такое неправильное частичной неподвижностью лицо молодого мужчины. Надо сказать, неделю назад я бы и не осмелилась вот так, почти на равных смотреть на господина, которому и в подметки не гожусь, но сейчас… он ведь сам объявил… а я и не знаю, что делать, как себя вести.

      – Ильсара, – чуть хрипло сказал он, – можно с тобой поговорить?

      Можно ли? Наверное… почему спрашивает? Так непривычно, когда твое мнение кого-то интересует…

      Но за меня ответила Габриэль.

      – Можно. Только если ты потом доведешь ее до двери в нашу комнату. Сейчас, знаешь ли, не лучшее время бродить по замку в одиночестве.

      – Конечно, доведу. – Альберт все еще заглядывал мне в лицо, как будто опасался отказа.

      Но я… разве я могу отказывать? Тем более просто поговорить.

      Не готова я к этому разговору, но что поделаешь.

      Кивнув, я разжала пальцы, выпуская локоть Габриэль, потом, опомнившись, обернулась:

      – А ты? Как же ты?

      – Меня проводит Тибриус, – с ледяным спокойствием объявила Габи. – Так ведь, Тибриус ар Мориш?

      Брюнет пожал плечами.

      – Отчего нет? Идемте, Габриэль.

      Они ушли, и мы с Альбертом остались одни в широком коридоре, в вязкой и неприятной тишине, которую нарушало лишь потрескивание факелов в подставках у стен.

      – Ильсара, – он чуть наклонился ко мне, – пойдем на замковую стену? Там спокойно, можно поболтать без свидетелей.

      – Хорошо, – сказала я, – пойдем.

      Альберт на удивление, хорошо ориентировался во всех хитросплетениях коридоров и лестниц, и вскоре мы оказались там, куда и хотели попасть. День был ясный, жаркое солнце лохматым клубком белого огня палило в небе, но здесь, на широкой стене, с моря дул свежий ветер. И пахло, на удивление, вовсе не солью или рыбой, а легкой, едва ощутимой сладостью, от которой приятно защекотало в груди и захотелось по небу добраться до самого горизонта, туда,