Пятница, тринадцатое. Марина Серова

красную розу и, пошатываясь, приблизился к Меньшиковой.

      – Этот цветок прекрасен, но вы еще прекраснее, – заплетающимся языком проговорил он.

      – Пить с утра вредно, – улыбнулась ему Антонина, отстраняя руку с цветком.

      Расстроенный отдыхающий зашвырнул розу в кусты – и очень своевременно, так как на горизонте показался спешащий по делам завхоз пансионата. Если бы он увидел такое отношение к вверенному его заботам цветнику, то немедленно поднял бы скандал и незадачливого рыцаря как минимум бы оштрафовали.

      – Меня зовут Егор, – крикнул пьянчужка вслед удаляющейся Антонине. – Пятый корпус, шестнадцатый номер. Вы оставите мне хотя бы малюсенькую надежду еще раз увидеть вас, мадам?

      – Мадемуазель, – машинально поправила его Меньшикова. – Постарайтесь для начала протрезветь, а то у вас будет двоиться в глазах, и вы совсем одуреете от счастья. И закусывайте, закусывайте…

      Бросив через плечо это шутливое напутствие, Меньшикова подошла к Голубцу и, улыбнувшись майору, кокетливо поинтересовалась:

      – Решили сменить периодику? Проводите меня до корпуса, если нам по пути.

      Обрадованный майор немедленно предложил даме руку, и парочка неспешно отправилась по усыпанной зеленым гравием дорожке, которая пересекала территорию пансионата по диагонали.

      – А вы, мадам, нынче тоже без партнера? – поинтересовался у меня Егор, глядя, как ускользает от него добыча. – И чего это женщины так любят военных, а? Не просветите меня на этот счет?