Приключения Деревяшкина. Александр Деревяшкин

/section>

      Встреча в парке

      Был солнечный приятный день. Она шла по тенистым аллеям парка среди солнечных зайчиков и бегущих теней трепещущей листвы.

      В парке на спортивных тренажерах упражнялись молодые люди. Один из них, заметив ее, обратился к товарищу:

      – Смотри, какая красивая!

      – Ух ты! – с восторгом воскликнул его друг.

      Анфиса, так мы ее будем называть, слышала этот разговор, но и ухом не повела. Она знала себе цену.

      Грациозной и легкой от природы походкой она пошла дальше и, найдя красивое место, села на травку. В Израиле разрешают отдыхать на газонах.

      Теплые лучики солнца ласкали ее тело. Анфиса полулежала, расслабленно жуя травинку, прищурив от солнца глаза.

      И тут появился он. Молодой рыжий красавчик. Они заметили друг друга, но вежливо отвели взгляды.

      «Ах, какой хорошенький, – думала Анфиса. – Неужели пройдет мимо?»

      Но рыжий как ни в чем не бывало тоже присел почти рядом и стал смотреть на голубей.

      Анфиса делала вид, что ничего не происходит, рыжий тоже. Но случайно их зеленые глаза встретились, и взгляды уже не отрывались.

      Они молчали. Он придвинулся ближе к ней глядя в изумрудную глубину ее глаз, ощущая аромат трав и ее тела, а она потянулась к нему…

      И они потерлись своими красивыми мордами.

      Жизнь зонтика

      Был дождь, потом солнце! Дети весело прыгали через лужи, взрослые торопились по делам.

      А на земле, раскинув изломанные ветром руки-спицы, лежал красивый зонтик.

      Жизнь зонтика, даже нового, не долга – до первого сильного порыва ветра.

      И вот он лежал на холодной земле… Брошенный, одинокий и никому не нужный…

      Но этому зонтику повезло, потому что рядом прогуливался дед Кузмич с красивой выструганной им деревянной палкой.

      На ней были вырезаны змея и яблоко. В другой руке он держал радиоприемник, который что-то бормотал.

      – Хм… гм… – вздохнул Кузмич, остановившись возле зонтика. – Бросили тебя бедолагу… Ну ничего, я тебе спицы поравняю, кое-где заклепаю, подтяну, подправлю – будешь как новенький.

      Рассуждая вслух, Кузмич тяжело нагнулся, поднял зонтик, снял с него большими крепкими крестьянскими руками комочки земли, встряхнул, положил под мышку и направился своей дорогой…

      Полет!

      Осень подходила к концу. Озерцо в холодном лесу, где жили журавли, замерзло. Они, улетая и прощаясь, кружили над озером. Вожаки, курлыча, собирали стаю. И только один старый вожак с умными грустными глазами остался.

      Он знал, что не долетит. С ним остались два птенца, которые вылупились поздно и еще плохо умели летать, они были очень слабенькие. Еды становилось все меньше и меньше. Птенцы стучали по холодному льду озера клювиками в поисках пропитания.

      Ночью случились заморозки, птицы сбились в стайку около березы и грелись. Снег падал на белые перья.

      А утром старый вожак все-таки решил лететь на юг. Лучше смерть в полете, чем прозябание в студеном лесу.

      «Но поднимутся ли в небо малыши?» – думал он.

      И вот забрезжил рассвет. Старый вожак закурлыкал и побежал, тяжело махая крыльями, за ним побежали молодые птенцы. Они взлетели и сделали круг. Вожак выбрал точное направление, и птицы двинулись в путь.

      Летели долго лесами и тихими заброшенными селами. Вот вечер, речка. Там они отдохнули, подкрепились лягушками, нашли для ночлега теплое место между холмами и утром полетели дальше. Предстояло преодолеть самый трудный участок пути.

      Маршрут пролегал через море, и этот полет казался старому вожаку бесконечным. Крылья болели и спина тоже. Летели медленно, грустно курлыча, молодые птицы едва поспевали за ним. Но накопившаяся тяжесть утягивала вожака все ниже к морю, он не летел, а уже почти падал…

      И вот в море показалась точка. Вожак неимоверными усилиями летел на этот кусочек поверхности. Это оказалась маленькая яхта, и птицы осторожно приземлились на ней.

      На шум крыльев из каюты высунулся «новый русский»: в очках и панамке, в малиновых шортах и с тяжелой желтой цепью на шее.

      – Ни фига себе, – сказал он, – куда забрались журавли. Да усталые и голодные, наверное? Марфа! – крикнул он. – К нам гости, накрывай стол – доставай креветки, сырую рыбу и те лягушачьи консервы, что нам подарили французы.

      – Барин, я не Марфа, а Матрена, как вы не можете запомнить? Ой, журавлики, красота-то какая! Сейчас живо покормим.

      Усталые птицы поели, и хотя этих добрых людей они не боялись, но все же уселись повыше и стали засыпать. А «новый русский» из кубрика их фотографировал двумя телефонами и фотоаппаратом с длинным