Русалочья ночь 2. Ведьмина дочь. Юлия Викторовна Игольникова

души

      тут не встретить, не найти.

      Нет дорог сюда, пути.

      Островочек есть, поляна,

      что окутана туманом,

      скрыта. К ней не подступиться.

      Молодая там девица

      плачет в плохонькой избушке

      у кровати над старушкой:

      – Мама, мамочка моя!

      Как я буду без тебя?

      Я прошу, не умирай

      и меня не оставляй!

      – Нет, дочурка, время вышло, -

      говорит уж еле слышно.

      – Жизнь я долгую жила.

      Умирать пора пришла.

      Ну а ты уж не грусти.

      Что не так, за то прости.

      Здесь одна не оставайся,

      а в деревню отправляйся.

      Да за Васькой пригляди, -

      Кот свернулся на груди.

      Все тебе я отдала.

      И хочу, чтоб забрала

      ты себе мою всю силу.

      Не могу сойти в могилу

      я без этого. Дай руку.

      Не забудь мою науку.

      Ты придвинься ко мне ближе.

      Наклонилась Поля ниже.

      Бабка что-то ей шептала:

      – Тайну я тебе сказала,

      свою душу облегчила.

      Я, как дочь, тебя любила.

      Не вини меня, прости!

      С миром, Поля, отпусти!

      А девица побледнела

      и молчит, окаменела

      от старухина рассказа.

      И в себя пришла не сразу.

      Слышит, бабка захрипела

      и лицом вся посерела.

      Только тут она очнулась

      и от страха содрогнулась:

      – Я прощу! Ты моя мать!

      С миром можешь умирать!

      – Вот и славно, – простонала,

      глаз уже не открывала

      бабка, руку Поли сжала.

      Дрожь по телу пробежала.

      Вздох глубокий, хрип и стон.

      Дух из тела вышел вон.

      Поле тут же показалось,

      что она слепа осталась.

      Тьма кругом, хоть глаз коли.

      Только красные угли

      громко в печке затрещали.

      За окном вдруг закричали

      совы, стая воронья

      приземлилась у жилья.

      Кот мяукал, словно плакал.

      Дождь по крыше звонко капал.

      Полю вдруг заколотило,

      зазнобило, замутило.

      Голова кругом пошла.

      По лицу слеза текла.

      Зашатался будто дом.

      И все ходит ходуном.

      Перед взглядом все плывет.

      Поля встала и идет.

      Шаг, другой, она упала

      и сознание потеряла.

      2.

      А за лесом, за дремучим,

      что стеной стоит колючей,

      поле травы раскидало.

      Там деревня и стояла.

      И большая, разрослась.

      Жизнь людей тут удалась.

      Луг и сад, и лес с рекой.

      Все, что надо, под рукой.

      Молодежь по вечерам

      расходиться по домам

      не спешит, все ей не спится,

      до утра все веселится.

      Вот и парни загуляли,

      звезды в небе все считали.

      Молодая кровь бурлит,

      спать им ночью не велит.

      Видят, белое пятно.

      Приближается оно.

      Пригляделись, девка это.

      В платье легкое одета.

      Меж домов бредет, как тень.

      Ухватилась за плетень

      и в калитку заглянула,

      снова за угол свернула.

      Интересно, кто такая.

      – Не из наших, то чужая!

      Что одной здесь делать ей?

      И они пошли за ней.

      – Стой, – кричат. – Как звать тебя?

      Улыбнулась: – Лиля я.

      И стоит, и не боится.

      Видно смелая девица.

      Или дурочка совсем.

      – Здесь гуляешь ты зачем?

      Улыбнулась им опять:

      – Просто хочется гулять.

      Шаг к ним сделала девица.

      Лунный свет в лицо струится.

      И тут парни рты раскрыли,

      все на свете позабыли,

      завздыхали, онемели,

      будто разом отупели.

      А она в ответ смеется.

      А из глаз огромных льется

      синий луч