РодиНАрод. Книга о любви. Александр Староверов

Хлебай, никакой дедушка не поможет. Я в своем праве дочь воспитываю». Они смотрели друг на друга несколько секунд, а потом дочка медленно отвела глаза, уставилась на мать и светским тоном произнесла:

      –  Да, мамочка. Художнику нужны деньги, такова жизнь. Ничего не поделаешь, чистое искусство живет внутри души, а наружу выбирается только по дорожкам из денежных знаков. Так что гоните сотку, родители. Выставка у меня на Винзаводе. Нужна спонсорская помощь, история вас не забудет.

      –  Сотку, Кать? – как и дочка, обратился Петр Олегович к жене. – А я уж испугался. Скромно. Наконец-то наша дочурка скромность проявила. Конечно, какие вопросы, дай ей сто рублей. На искусство не жалко. Даже на такое, как у нее.

      –  Не рублей, евро, – стиснув зубы, едва сдерживаясь, простонала дочка.

      –  Евро? Евро – это хуже. Ну, ничего, Кать, выдержим. Как можно для искусства сто евро пожалеть? Дай ей пять тысяч рублей. Этого с лихвой хватит.

      –  Сто тысяч евро, – становясь красной, прошипела дочь.

      –  Кать, ты это слышала? – притворно ужаснулся Петр Олегович. – Сто тысяч евро! Люди за такие деньги всю жизнь работают, дома строят, в кредиты на двадцать лет залезают, а она на прокладки… Сто тысяч евро! Нет, ну я еще понимаю, когда хахали ее у меня в компании столько получают. Дело-то святое. Личное счастье дочуры, опять же болезни всякие случаются от недотраха. Здоровье ребенка святое дело. Но сто тысяч евро на прокладки? Не дам, обойдешься!

      Несчастная Катька сидела между мужем и дочерью, корчась от ужаса и лопаясь от боли. Страшные слова с трудом помещались в ее маленьком мозгу, раскалывали его, разрывали на мелкие ошметки. У дочки на глазах выступили слезы. Петр Олегович наслаждался ситуацией. Ничего, пускай помучаются, попляшут, они ему жизнь испортили, а он им ответочку прислал. За все надо платить. Он платит, и они пускай раскошеливаются, суки.

      –  Мам, мне деньги к завтрашнему утру нужны, – сказала, стараясь не расплакаться, дочка. – Я зайду утром, заберу.

      –  Да ты еще и тупая к тому же, дочура. Я же сказал – не дам!

      –  А кто тебя здесь спрашивает?! – наконец сорвалась и завизжала она. – Ты кто вообще здесь такой? Чем ты от моих ебарей отличаешься? Повезло тебе просто, охмурил мать-дурочку. У меня хоть ума хватает дешево от своих хахалей отделываться, к тебе на работку непыльную, и до свидания. А ты прорвался, охмурил мамашку. Мам, чем тебя папочка охмурил? Неужели у него палочка волшебная? Расскажи, мам, мне очень интересно. Ну, так, на будущее, чтобы как ты не попасться. Не хочешь? Ладно. Тогда ты, пап, расстегни ширинку, покажи свое чудо невиданное. Я даже сфотографирую, в качестве заставки на телефон повешу, чтобы знать, чего опасаться. Не хочешь? Тогда заткнись и не выступай, а то деду скажу. Пожалеешь!

      Дочка была права. Все-все активы, все-все зарубежные счета были оформлены на жену. И на маму жены, и на сестру жены. Ему не принадлежало ничего. Доходило до смешного: чтобы купить квартиру очередной любовнице, приходилось обращаться