Тройка мечей. Сборник. Андрэ Нортон

потом я заговорил, но неуверенно, запинаясь, потому что картины в моей памяти были очень смутными и далекими.

      – Он умер от удара секирой. Они подняли крик, когда обнаружили его тело, – это я помню.

      – От удара секирой, – повторил Урук. – Тогда…

      Я знал, что́ его беспокоит. Если это его Сокрушительница Шлемов в тот раз покончила с Тарги, то может получиться, что, убив его снова, мы ничего не выиграем. Если только не сумеем при этом добраться до того вместилища Силы, где Тарги – или его истинная сущность – мог найти безопасное убежище.

      – Он будет стремиться воспроизвести ход событий, – сказал Урук, на этот раз словно бы сам себе. – Значит…

      Путь вперед скрывала темнота. Почти нематериальное извивающееся существо исчезло. Однако мы не теряли бдительности, и правильно. Из темноты снова донеслось шуршание: корни-веревки ползли по камням, чтобы опутать нам ноги. Урук заработал секирой, да и я вполне мог колоть эти змееподобные извивающиеся темные веревки левой рукой.

      В полумраке разразилась настоящая бойня. Ни фасы, ни их веревки не могли всерьез противостоять нашему оружию, когда мы стояли спинами к стене коридора, и взмахи сияющего металла несли смерть. Меч рычал, словно волк, рвущийся к глотке добычи. А Сокрушительница Шлемов хоть и не рычала, но зато почти что пела, рассекая воздух. А фасы то пронзительно вопили, то хрипели.

      Голос Урука перекрыл весь этот шум.

      – Хватит! – скомандовал он. – Тарги использовал их, чтобы выиграть время – и нельзя допустить, чтобы он это время получил. Он думает, что будет в безопасности в том месте, которое он для себя приготовил, значит, надо настичь его, пока он не укрепил свою защиту.

      И мы, покинув свое место у стены, перешли в атаку. Урук выкрикнул древний боевой клич Ха-Гарка. В этом тесном пространстве его голос оглушал, а яростный свет превращал оружие в наших руках в живое пламя.

      Фасы дрогнули. Я издавна знал, что они лишь в темноте чувствуют себя уверенно и бьются хорошо. А здесь осталось лежать достаточно их мертвецов – в основном сокрушенных Уруком, – чтобы лишить их мужества. Мы не знали, снял ли Тарги заклятие, принуждавшее фасов атаковать нас. Но когда мы двинулись вперед, они обратились в бегство. Одни бросились влево по проходу, другие отступили вправо.

      Урук двигался стремительно. Он не мог бежать в такой темноте, но шагал размашисто, насколько позволяла теснота и постоянное опасение споткнуться. Я шел следом, но часто оглядывался, проверяя, не преследуют ли нас вернувшиеся фасы.

      В мое время фасы смазывали наконечники своих копий ядом. Но у копий, через которые мы переступали, – иногда зажатых в руках хозяев, которым уже не суждено было их поднять, – цвет наконечников был самый обыкновенный. Хотя бы в этом нам повезло.

      Трижды коридор разветвлялся, и всякий раз Урук без колебаний выбирал, куда сворачивать. Я не задавал вопросов, но почему-то был уверен, что он знает, куда идти.

      Так мы окольными путями добрались до одной из тех пещер, через которые я некогда