Chat bot из Эдема. Рассказы. Ким Барссерг

      Баккам

      рассказ

      За окном сгущалась тьма. Я зажег заранее приготовленную свечу, оплавив парафиновый низ ещё горевшей спичкой, и, без сожаления, пристроил свечку в вазочке из-под варенья. Квартира однокомнатная на пятом этаже, которую я снял весьма удачно и дёшево, вся была насквозь, от засаленной входной двери до замусоренного балкона, пропитана жизненными неурядицами, как и облик самого хозяина, сдававшего ее мне:

      – Квартира хорошая, без долгов. Свет есть, правда не везде, еду можно готовить на электрической плите. Единственное неудобство – отключен газ за неуплату, но это не важно, главное – свет. Правда ли, Геха?

      – Правда, – ответил я хозяину квартиры весьма неопределённых лет и не определенного образа жизни, нисколько не обижаясь на его фамильярное «Геха», – сам-то, что не живешь в ней? – Пряча в нагрудный карман паспорт, спросил я хозяина, – и обитаешь где, на улице зима?

      – Не могу я здесь оставаться, – сунув за спину мелко-трясущиеся руки с желтыми от никотина пальцами, ответил мне хозяин квартиры, – не могу чисто психически, не могу, всё напоминает о ней… Я уж как-нибудь у товарищей, там, за линией, в частном секторе… А квартиру сдаю, недорого. Да, и деньги будут не лишними, Любаша, она красавица была, – Витяй, так звали хозяина, беспомощно взглянул на меня и замолчал, быстро-быстро моргая белёсыми обожженными ресницами.

      Я, как-то непроизвольно, стал вникать в смысл сказанного:

      – Виктор, а о ком это ты говоришь?

      – О хозяйке моей, женушке любимой. Вместе вот хотели состариться, а она взяла и ушла от меня. Да так ушла, что без возврата, хотя и моложе была лет на двадцать.

      – Без возврата говоришь? – Я присел на табурет, стоявший в коридоре напротив ванной комнаты, – а не задумал ли ты вслед за ней пойти? – Почему-то спросил я, оглядывая давно не стираное, мятое одеяние хозяина квартиры?

      – А это уже, милок, моё дело, – ответил мне хозяин. – Давай ссориться не будем. Будешь снимать? Снимай и живи, не будешь разговор закончен.

      – Да, всё-всё, не лезь в бутылку – договорились, месяц поживу. Если вдруг мне надо будет съехать раньше, как тебя найти?

      – А как ты нашел меня?

      – По объявлению, там телефон был…

      – Вот, ты и позвони по этому телефону – соседка, что живет через дорогу и возьмёт трубку. Скажи ей, что уезжаешь, а ключи под коврик положи. Тут-то брать нечего, да и замок такой, честно говоря, двинь рукой посильнее, он и вылетит. Ты, уж, если, милок, засобираешься жить здесь долго, не обессудь, поменяй замок для своей же безопасности.

      – Ладно, Виктор, пока! Приму к сведению. Мне нужно в магазин сходить, купить что-нибудь на ужин.

      – Ну, всё, тогда лады́! – Виктор положил ключ от квартиры на тумбу в коридоре, медленно открыл дверь и незаметно растворился в темном проеме лестничной клетки.

      Я обошёл квартиру вдоль и поперек. С сожалением взглянул на старую ободранную тахту, стены, покрытые пожелтевшими бумажными обоями, на почерневший потолок с торчащими в центре комнаты электрическими проводами с загнутыми алюминиевыми крючками, на которых висела одинокая электрическая лампа и мне почему-то стало грустно:

      «Тут пропито всё, всё-всё было пропито беззастенчиво и безвозвратно. А на месте этой дешевой лампочки, наверное, когда-то висела красивая люстра? На окнах красовались шёлковые китайские шторы и мебель была здесь весьма недурная, судя по комоду со сломанными ящиками без ручек. Когда-то была и бытовая техника, но всё это было в прошлом – в тёмных углах квартиры притаилась тяжёлая гнетущая скорбь и полнейшая безысходность».

      Я открыл двери в ванную, совмещённую с туалетом. Ванная порадовала меня надежным, ещё советским фаянсом.

      – Слава Богу, здесь хоть всё осталось как прежде. Никому не нужная «совдеповская» сантехника была на месте и приемлема для дальнейшего коммунального использования. За все что здесь, если продать, даже на бутылку не дадут. Хотя о чём я говорю? Чугунная ванна была та, последняя ценность в квартире, на что мог рассчитывать хозяин, если разбить её кувалдой и сдать в металлолом. Ладно, что это я о грустном, да ещё и в слух? Снизу, с первого этажа доносилась музыка.

      – Да, весело тут, – подумал я, – хорошо хоть этаж пятый, не так гремят басы.

      Весь первый этаж был отведён под бильярдную с ночным баром, у входа в который слева и справа громоздились друг на друге разбитые иномарки, экспонируя дикую фантазию амбициозного дизайнера увеселительных заведений. Предвкушая бесполезность отдыха в предстоящей ночи без бокала анестезии рядом с таким заведением, я взял с трюмо ключи и вышел на лестничную площадку, прикрыв за собой дверь.

      – Раз-два-три-четыре, четыре квартиры на одной небольшой лестничной площадке, полноценный людской инкубатор, – философствуя, я начал спускаться вниз.

      Старые пятиэтажные дома, с высотой этажа выше нормативных трёх метров с крутой лестницей, смотрелись архаично, и моё нисхождение под непривычным углом