Короткие смешные рассказы о жизни 4. Екатерина Никитина

смотрел на удаляющиеся от нас лодки, и казалось, они пошли быстрее и увереннее.

      – Это где мелко – надо смотреть в оба, чтобы на мель не сесть. А если выплываем на глубокое место, то не боись! Можно прибавить.

      А парень меня не слушал даже. Вертел башкой. С борзым видом.

      – Там может быть подводный камень.

      – Ты под водой видишь?

      – Вода – видите, такими кругами ходит? Бывает, когда огромный валун рядом.

      – Старик, мы в Карелии, тут огромные валуны везде рядом. Вот отстаем мы – это действительно непорядок.

      Раздражал этот мальчишка. Умничал. Не доверял мне. Вдруг он как заорет:

      – В сторону, меняйте направление! Левее!

      Вот псих! Вскочил, показывает мне на что-то.

      – Сядь, блин! Ты больной, что ли? – заорал я тоже.

      – Сейчас врежемся, обходите! Куда ж вы правите?!

      Он попытался схватить мое весло. Я хотел отпихнуть его руку, весло выскользнуло и, глухо ударившись, поползло в воду. Пытаясь его поймать, я резко наклонился. Не успел. Свесился, чтобы черпануть его в воде.

      – Что вы делаете?! – завизжал пацан. – Дурак! Вы дурак! Папа-а-а! Па-а-а!

      Ничего страшного не произошло, если судить по-крупному. Ну перевернулись.

      Лето. Озеро. Искупались, считай. Пацан цел. Не утонул. Не ударился. Испугался только. Причин для паники вообще нет. Вон у костра в лагере уже смеются над этим. По шестому разу вспоминают, кто что услышал, как кто обернулся и что увидел. Ну подумаешь…

      Нюрочка немой старушкой сидит рядом и смотрит на меня цементным взглядом. По-моему, у нее вообще нет чувства юмора. Женщины – такой народ, у них это чувство напрочь отсутствует. А мне произошедшее даже нравится, если разобраться. Все хлопают меня по плечу. Интересуются, как я себя чувствую.

      Вовчик только – противный ребенок – все бегает за папой и пытается ему что-то рассказать. Неприятный мальчик. Я слежу за ним и кутаюсь в плед. Я давно обсох, но как-то потрясывает. Адреналин, наверное.

      Народ поднимает алюминиевые кружки и чокается.

      – Ну что, ребят, завтра по плану карельские скалы. Есть тут такое место. Потрясное! Доедем на машинах. Потом пять километров пешком, а потом вверх. – Это Макс все не может успокоиться и пытается сделать наш отдых экстремальным.

      – Круто! Завтра в скалы! Лезем! Решено! – басят со всех сторон.

      Я поддаюсь воодушевлению и тяну свою кружку в общий букет.

      – Лучше гор только горы, ребят! Я ж в юности альпинизмом занимался! На Эльбрус ездил. Ох, бригада у меня крутая была. Мы как-то зависли над пропастью…

      Сбоку что-то жестко хрустит. Я осекаюсь и поворачиваюсь на звук. Нюрочка, резко встав, быстро уходит в темную, неосвещаемую глубь…

      Пётр Самсонкин

      Живой покойник

      Митьку Звонарева, тридцатипятилетнего мужика под два метра ростом, кареглазого и чубатого, знает в поселке каждый. Однако больше знают по прозвищу – Покойник. Не злобный, веселый сам по себе. Трезвый. Давно не пьет. Завязал окончательно и бесповоротно, хотя свое время и самопальную глушил.

      Она-то его в один