Сердце двушки. Дмитрий Емец

и о том, что происходило в пегасне. В конце обязательно спрашивал: «Ну, ты как? Устала?»

      Яра что-то мычала в ответ, испытывая сильное желание укусить его из-за этого вопроса. Она стала поздно ложиться спать. Никак не могла заставить себя улечься, хотя чувствовала, что вечернее время малоценное. Ходишь, тупо смотришь в стену, наливаешь чай – и внезапно осознаешь, что целый час уже куда-то исчез, а то и два часа, и три. И что сделано? Да ничего! А утром еле встаешь и ползаешь как черепаха.

      Люди редко думают подробно. Мысль всегда как вспышка. Вначале ты видишь окончательный вывод, к которому тебе нужно прийти. Этот вывод, или скорее желание, сразу возникает как данность. Например, поссориться с тем-то и тем-то. Или кому-то двинуть, или от кого-то уйти, или сделать что-то определенное. И лишь потом, облекая мысль в форму, ее наполняют слова и отыскиваются необходимые логические обоснования.

      У Яры же на логику сейчас сил не было. От недосыпа ее мысли путались. Она ходила по комнате и искала еще не переделанные дела. Отяжелевшие мысли медленно сплетались в неразрешимый клубок. Маленькие трагедии казались огромными. Муха приобретала размеры слона. Порой, когда Яра о чем-то задумывалась, ее перемыкало, и она раз за разом повторяла какое-нибудь действие. Например, по полчаса чистила зубы, не осознавая, что у нее в руках щетка, или то включала, то выключала лампу.

      И Ул ее тоже раздражал. Постоянно хотелось к нему придираться. Это широкое лицо, эта глупая улыбка! А его идиотские вопросы: «Что с тобой такое, чудо былиин? Ты голодная? Устала? У Ильи опять живот болит?» У этих проклятых технарей все просто! Не жизнь, а цепочка устранимых причин! Машина заглохла? Проверим зажигание, топливную систему, электрические контакты – о, готово, поехали! Как будто если женщина нервничает, то это значит, что она не поела. Пробежимся по всем причинам. Надо ее покормить, обнять, уложить спать – и, чудо былиин, это все, по-твоему, что ли? А как же мой сложный внутренний мир?

      И хотелось Яре бить чашки и выть на луну. Ну до чего же обмелела жизнь! Неужели то, к чему она всегда стремилась, – это вот оно и есть? Козырек магазина за окном с отбитой буквой названия. «…ашенька» – это кто? Да какая разница, в конце концов, если магазин паршивый и вечно пахнет в нем размороженной рыбой! Выщербленная труба котельной. Пищащий ребенок. Муж, который громко жует и роняет крошки на живот. И что, больше ничего не будет?.. Ну, может, прибавится число комнат или детей – и все? И ради этого к ней прилетала золотая пчела?!

      Часто стала приходить Суповна. Долго, как курица в гнезде, устраивалась на стуле, подвигаясь туда и сюда, после чего торжественно сообщала Яре:

      – Я до тебя на минутку пришла, поздороваться!

      И оставалась всегда часа на три. Сидела как истукан, чашка за чашкой наливалась чаем, и Яра понятия не имела, чем ее занимать. Если бы Суповна хотя бы готовила! Но готовила Суповна исключительно в ШНыре. Здесь же даже к кастрюлям не прикасалась, разве что Илью порой брала своими огромными красными ручищами, но ненадолго, и трясла на колене с такой энергией, что Илья пугался.

      Яра