Кто рано встаёт, тот рано умрёт. Вадим Россик

закончить контрольный звонок, однако не забывающая ничего на свете жена с тревогой в голосе задаёт вопрос:

      – Ты уже выпил свои таблетки после ленча?

      Я вздрагиваю. Как говорят в таких случаях немцы: «Шайсэ»1! Совсем об этом забыл! Но я же не компьютер, а просто человек, однажды потерявшийся между Явью и Навью. Приходится снова соврать, чтобы Марина не нервничала.

      Глава 2

      Время до обеда я провел с несомненной пользой. Сначала с помощью электрообогревателя хорошенько прогрел остывшую ночью комнату и с усердием принялся добавлять свои пять копеек в сокровищницу мировой литературы. Проще говоря – писать новый роман. Я возлагаю и на него большие надежды. Ведь мои романы – это мои следы на земле. Материальный отпечаток краткого присутствия в Яви. Кто-то оставляет после себя сына, кто-то дом, кто-то дерево, кто-то всё это вместе, а я оставляю книги. Полагаю, что это тоже не плохо, хотя у меня есть и сын. В каждом романе живёт частичка моей души. Вот когда раздам всего себя без остатка, тогда можно будет навсегда уйти в Навь. А пока, перефразируя слова поэта:

      Писать всегда,

      писать везде,

      до дней последних донца,

      писать —

      и никаких гвоздей!

      Вот, лозунг мой —

      не солнца!

      За окнами стоит тишина, нарушаемая время от времени протяжным звоном колокола замковой церкви. По этому звону можно сверять часы – ведь колоколом управляет электронный таймер. Другие звуки не в состоянии проникнуть за толщу древних каменных стен. Писателю крайне важна возможность побыть наедине с самим собой. Чтение, прогулки, общение с людьми, участие в повседневной жизни дают мне те кирпичики, из которых я потом строю здание своего романа. Но для самогó процесса строительства необходимы покой и одиночество. Для сбора строительного материала я использую органы чувств, а для написания книги – возможности мозга.

      На мгновение отрываюсь от работы, чтобы поискать на столе непременную чашку кофе. Обычно я ставлю её справа от себя, но на этот раз чашки там нет. Даже пустой. И слева нет. Отсутствие кофе насильно возвращает меня из романа в комнату. С удивлением смотрю на стол. А, ну да! Откуда же здесь взяться кофе? Я ведь не дома.

      Отругав себя за неорганизованность, обещаю капризничающему как маленький организму после обеда запастись для него горячим кофе. Вместительный термос из нержавейки у меня есть. Можно бы и не ждать обеда – сходить в столовую прямо сейчас, но лень. Как представлю себе эти крутые лестницы… Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на лестницы. О’кей, организм, будь паинькой. Потерпи немножко.

      Смотрю в монитор на текст романа. Вижу отражение своего лица на стекле. Угрожающе хмурю брови. Никакой тебе пощады, кофеман! Пиши-пиши! Иначе мир может недосчитаться бессмертного литературного шедевра. Тяжело вздыхаю. Без кофе мне писать шедевры сложно.

      Впрочем, кофе – это ещё ничего. Агата Кристи,

1

Scheiße – дерьмо (нем.)