Мир в ладони. Антология

ты не думал, что закрыть небо от пришельцев – чей-то умысел?

      – Чей? – равнодушно спросил жующий Сергей.

      – Не знаю.

      – Ты думаешь, до нас кому-то есть дело? Нам друг на друга наплевать, а ты загибаешь – небо закрыть!

      – Послушай, – Леонид Михайлович начал раздражаться, – чтобы ты появился тут, на заводе, охранником, потребовались миллиарды лет синтеза: звезды рождались и умирали, формируя нужный химический состав, необходимый для функционирования твоего организма. Потребовались миллионы лет эволюции. Цивилизации рождались и погибали, чтобы тут, в двадцать первом веке, мы сидели и разговаривали. И ты хочешь сказать, что до тебя – существа, на которое были истрачены такие ресурсы, – никому нет дела?

      Сергей задумчиво догрыз хвост, вытер рукавом жирные губы, не спеша достал сигарету из пачки и закурил.

      – Михалыч, ты меня знаешь: я человек простой. Я так глубоко, как ты, не плаваю, но вот скажи мне: почему та сила, что, говоришь, миллиарды лет потратила на меня, не может еще чуть-чуть поднапрячься и прибавить мне зарплату хотя бы до полтинника?

      – А воля тебе на что дана? А мозги? Не уверен, извини, что на них хватило ресурса. Да что я тебе объясняю, тьфу!

      Сергей почесал голову и глубоко затянулся.

      – Ты это, не обижайся на меня, если что, я ж что думаю, говорю, без всяких там.

      – Да что на тебя обижаться? – отмахнулся Леонид Михайлович.

      – Просто вот у тебя есть и мозги, и воля, а ты вместе со мной охранником работаешь за копейки.

      – Я хоть радиотелескоп собрал. Работает бандура!

      – Так звезды-то все равно молчат. – И Сергей, зажав сигарету в зубах, заливисто расхохотался, держась за бока и трясясь всем телом.

      Леонид Михайлович пристально посмотрел на напарника и вдруг, точно подхватив от него заразу, тоже громко засмеялся, так что из глаз полились слезы. Просмеявшись, мужчина стал серьезен и грустен.

      – Михалыч, ты это, не расстраивайся, – не унимался Сергей, – вот прилетели бы они – что ты им скажешь?

      – Я бы скорее что-нибудь спросил.

      – Ага, только не боишься ли ты, что это будет похоже, как будто шимпанзе из зоопарка задает вопросы этому… как его… Эпштейну?

      – Во-первых, не Эпштейну, а Эйнштейну. Во-вторых, мы – я имею в виду человечество, а вовсе не тебя, дуралея, – вышли в то поле мышления, когда диалог с внеземной цивилизацией возможен.

      – О, опять таракан! – Сергей указал коллеге на бегущего по стене таракана.

      Леонид Михайлович выругался и, скинув тапок, размазал насекомое по стене.

      Сергей усмехнулся.

      – Михалыч, вот ты можешь объяснить таракану, чтобы он уходил отсюда? Ну, или там жил в определенных местах. Если повесить огромную вывеску над дверью «Тараканам вход запрещен», они перестанут здесь появляться?

      – Мы не тараканы.

      – А они, – Сергей указал пальцем вверх, – не люди. Вы с ним ладите во время этого самого хлопка тапком. Ты убил паразита и навел порядок, а у него произошло наиважнейшее событие в биографии.

      – Смешно,