Вода в Ордане. Володимир Худенко

ВЕЧЕР

      Древний курган посреди степи, колышущийся ковыль на склонах, приближающийся пожар.

      ТИТР: Правительство временно возглавляет генеральный обозный войска запорожского городового Василь Борковский, но старшина торопится избрать нового гетмана. Среди главных кандидатур – генеральный есаул Иван Мазепа.

НАТ. ХУТОРОК В СТЕПИ ВЕЧЕР

      Хата-мазанка на окраине, огородик, обнесенный тыном, за тыном виднеется пыльный шлях, степь и дымная стена на горизонте.

      ТИТР: В то же время арест Самойловича вызывает недовольство среди казаков, вспыхивают бунты…

НАТ. СТЕПНОЙ ШЛЯХ ВЕЧЕР

      По пыльному шляху в безбрежной степи, едва волоча ноги, бредет человек в ободранном подряснике, негожих сапогах и грязных темных шароварах. Человек заросший и в целом неопрятный, некогда стриженный «под горшок», как семинарист, но волосы отрасли и не расчесаны, возможно, и не мыты много дней, на замурзанном лице щетина. Он несет за спиной убогую торбу и пошатывается, норовя упасть. В какой-то момент его обгоняет скачущий галопом казачий разъезд, и человек, неуклюже отскочив, падает в траву на обочине, пытается встать, и его тут же тошнит. Он стоит на четвереньках в пересохшем разнотравье и издает неприятные звуки, затем наконец встает и дальше волочится по шляху. Солнце клонится к закату, к утопающей в дыму степи.

НАТ. ПРИДОРОЖНЫЙ ШИНОК ВЕЧЕР

      Небогатый придорожный малороссийский шинок – потрескавшаяся мазанка, густо покрытая мхом и почерневшая соломенная стреха, конюшня на подпорках, плетеный тын очерчивает двор, под тыном лавка, очень трухлая, растет верба и тополя вдоль шляха, за шинком начинается гайок, за ним едва виднеется далекое болото. Шлях от шинка тянется в степь, пустынную, суровую и нескончаемую. Оттуда подъезжает деревенская подвода, с нее резво спрыгивает по-простому одетая крестьянка и тут же направляется ко входу в шинок.

ИНТ. ШИНОК ВЕЧЕР

      Простой интерьер шинка – побеленные стены с росписью, оконца в рушниках и лавка вдоль стены, там пьют и трапезничают посполитые мужчины, за стойкой-прилавком стоит шинкарка – довольно молодая женщина-еврейка, она умело протирает чарки, при этом насмешливо, но незлобно поглядывая на посполитых, затем – уже резко и неприветливо глядит на тяжко облокотившегося об стойку приблуду в подряснике.

      ШИНКАРКА: Ты долго сопеть будешь, чорт? Га?

      Приблуда с трудом пытается что-то выговорить, почти не слышно за шумом, язык заплетается.

      ШИНКАРКА: Та говори же, растреклятый, лихо мне на голову! (она с грохотом ставит стакан на стойку) А то проваливай, покуда цел – паны сегодня явятся на хутор, может, и сюда заглянут, или казаков пришлют. Немой ты али полоумный?

      ПРИБЛУДА: Горилки пляшку дай… опохмелиться. И не горлань, шинкарочка, и так в ушах гудит.

      ШИНКАРКА: Чего? Та я тебя, антихрист!..

      Она замахивается на него тряпкой, но приблуда быстро кладет на прилавок золотой.

      ПРИБЛУДА: Гулять у тебя буду до утра, шинкарочка…

      Он тяжело оглядывается по помещению, шинкарка в это время с сомнением смотрит на новенький золотой, потом все же забирает его с прилавка и наливает приблуде чарку горилки.

      ПРИБЛУДА: От это… и-ик… дело…

      Он неприятно икает еще несколько раз, затем одним махом опустошает чарчину.

      ПРИБЛУДА: А ты бы выпила, шинкарочка. Со мною… За упокой моей души нечистой, бес ее бери… га? Ну а не хочешь, то и… так… поговорим? Налей-ка мне еще горилки!

      ШИНКАРКА (сердито, но уже не злобно): Околей еще мне тут… нечистый дух! А то ведь вправду упокоишься…

      ПРИБЛУДА: Не бойся. То я так шуткую. Весело мне ныне. Как тебя зовут?

      Шинкарка смотрит насторожено, но все же отвечает.

      ШИНКАРКА: Ада.

      ПРИБЛУДА: От. Хорошее у тебя имя, Ада. Красивое. Как украшение… с древнееврейского, я верно говорю? Тьху, черт… не помню. Может, ты не Ада, а Адам? Адам и Ада, Ада как Адам, ну только баба – верно говорю? Тьху, черт… не помню ни бельмеса. Ну так как? Налей еще мне чарку сей амброзии, будь милостива, Ада…

      ШИНКАРКА: Ты закусывай, нехай тебя короста… (молчит некоторое время) Ты, видно, божий человек, ученый? Аль монах какой?

      В этот миг в шинок залетает разъяренная крестьянка с подводы. Все как-то резко пугаются – даже шинкарка с приблудой, а крестьянка подлетает к столу и хватает за шкирки одного из посполитых, начинает неожиданно хлестать его по щекам.

      КРЕСТЬЯНКА: Ты сколько будешь ее пить, аспид? Ты сколько… Ада!

      Шинкарка выскакивает из-за прилавка, а крестьянка направляется к ней, громогласно рыдая.

      ШИНКАРКА: Мотря, я тебе клянусь, не у меня он покупал, он с ними вон слигался, я им говорила…

      КРЕСТЬЯНКА: Та у нас работы непочатый край, а он поехал на волах в Прилуки, где волы? Где воз?

      ШИНКАРКА: Мотрона…

      Вдруг дверь вновь распахивается, и в шинок входят богато одетые казаки. Кафтаны, широкие пояса, черкески и кунтуши, шапки