На корабле утро. Александр Зорич

звучал глухо – я знаю, так бывает, когда он сильно нервничает.

      – Меня Трифонов предупреждал. Вот пусть истребители этими неопознанными средствами и займутся.

      – Займутся-то они займутся… Но их же всего четыре.

      – Четыре?.. Четыре?! – Я практически орал, чего обычно себе не позволяю.

      – Было восемь, но четверку затребовал «Суворов» для самообороны.

      – Песец, – пробормотал я.

      Тут, надо отметить, у нас у всех от мандража открылось второе дыхание. Циклопы забегали, как в ускоренной съемке. Никому не хотелось остаться на льду среди догорающих обломков «Сэнмурва» с чужими чемоданами в руках.

      Я поторопился во внутренние помещения фрегата.

      Поднялся на верхний обзорный мостик, который после затопления основной части фрегата служил капитану третьего ранга Михайлюку главным командным пунктом.

      – Что у вас с противокосмической обороной? – спросил я без церемоний, отмечая про себя, что начисто забыл, как его имя-отчество.

      – Из огневых средств исправна одна батарея в составе двух лазерно-пушечных установок.

      – Негусто. Но сгодится и это.

      – А что, ожидается противник? – удивился Михайлюк.

      – Ожидается. Сейчас там, возле пушек, кто-то есть?

      – Само собой. Согласно уставу корабельной службы, при выходе из строя централизованной системы управления огнем расчеты занимают места в башнях.

      – Разумно, – отметил я и потупился.

      По сути, говорить нам с Михайлюком сейчас больше было не о чем. Мне, конечно, страсть как интересно было узнать, что за история приключилась с «Гневным» (от Трифонова-то подробностей я так и не дождался!), как он дошел до жизни такой… Но момент не располагал.

      Афонин положил конец неловкой паузе.

      – Капитан, я… взлетел кое-как!

      – Ну так поздравляю! Я всегда говорил, что ты без пяти минут ас.

      – Я-то, конечно, ас, – мрачно согласился Афонин. – А вот другие точно на взлете побьются… Поэтому вот что я тебе скажу. Сейчас уже пошла на посадку вторая пара «Сэнмурвов». Нагрузить их надо как можно быстрее. А от тебя, капитан, требуются еще тридцать метров свободной акватории. Это как минимум.

      – И где я их тебе возьму, эти тридцать метров?

      – Вот тебе идея: с «Гневного» чем-нибудь попробуйте садануть. А я перехожу в режим радиомаскировки и вынужден откланяться. Конец связи.

      Идея Афонина была неплохой. В теории.

      На практике же оказалось, что «садануть» из «Гневного» по правому борту просто нечем. Таким образом, искомые тридцать метров можно было получить только новыми подрывными работами.

      И отправился я искать Хамадеева…

      Мы сняли часть циклопов с погрузки и погнали их к началу взлетно-посадочной полыньи. Мимо нас пронеслась вторая пара «Сэнмурвов», заходящих на посадку.

      Проводив их меланхолическими взглядами, мы с Хамадеевым обменялись мнениями по поводу предстоящего. Хамадеев озвучивал партию оптимиста. Я – хорошо информированного реалиста.

      – Да чего тут